Читаем Боги Бал-Сагота полностью

Боги Бал-Сагота

– Всего лишь скромный прислужник Фэнь Йина, владыки Пекина. Когда стало известно, что эти недостойные люди искали в Америке формулу, что могла позволить тому выскочке, Я Лаю, свергнуть правительство Китая, мне было отправлено срочное донесение. Мы едва не опоздали: двое уже погибли, на третьего совершено покушение.

Я сразу же отправил своих слуг перехватить нечестивых Сынов Эрлика в склепе, который они осквернили, но ваше появление распугало монголов, и те обратились в бегство, прежде чем мы успели устроить им ловушку. Но мои слуги напали на них из засады и нам удалось убить того, кто нес реликвию, вожделенную для Яргуза, после чего ее принесли мне.

Я взял на себя смелость притвориться слугой монгола, когда звонил вам, а когда говорил с Яргузом – китайским агентом, работающим на вас. И все вышло так, как я рассчитывал. Соблазненный мыслью о зубе, от потери которого он впал в бешенство, Яргуз выбрался из своего тайного, хорошо охраняемого логова и пришел прямо ко мне. Вас же я привел сюда, чтобы вы стали свидетелем его казни и поняли, что мистеру Уиллоби больше ничего не грозит. У Фэнь Йина нет помыслов создать всемирную империю – он желает сохранить то, что у него есть. И это вполне в его власти, когда угроза смертоносного газа сошла на нет. А теперь и мне пора уходить. Яргуз продумал подробный план бегства из страны, и я воспользуюсь им.

– Погодите-ка! – воскликнул Харрисон. – Я должен арестовать вас за убийство этой крысы.

– Прошу прощения, – промямлил мандарин. – Я очень тороплюсь. У вас нет нужды поднимать револьвер. Я поклялся, что вам не будет причинен вред, и я сдержу свое слово.

После этих слов свет внезапно погас. Харрисон, выругавшись, бросился вперед и стал возиться с портьерами, которые лишь прошелестели в темноте, когда мимо них пронесся некто крупный. Пальцы же детектива наткнулись лишь на твердые стены, а когда свет наконец загорелся вновь, он оказался один в комнате, а за портьерами возникла наглухо закрытая тяжелая дверь. На диване что-то лежало, поблескивая в свете лампы, и, взглянув туда, Харрисон различил золотой зуб с любопытной гравировкой.

Костяное лицо

1. Лицо в тумане

Мы – только лишь теней чудесный ряд,И мы, едва придя, спешим назад[75].

Омар Хайям

Впервые ужас принял определенную форму в пору самую неопределенную, какая только может быть, – в пору грез, вызванных действием гашиша. Не ощущая ни времени, ни пространства, я ушел в путешествие по дивным землям, что принадлежали лишь этому состоянию и находились в миллионе миль от земли и от всего, что имеет к ней отношение. И все же я вскоре стал осознавать, как нечто преодолевает неведомые пустоты, безжалостно разрывая занавеси моих иллюзий и вторгаясь, собственно, в мои видения.

Я не возвратился как следует к бодрствованию, но находился в сознании, а посему видел и понимал, что это было неприятно и явно обособлялось от тех грез, в которых я в тот момент пребывал. Тому, кто никогда не знал удовольствия от гашиша, мое объяснение должно показаться бессвязным и невозможным, однако я вполне осознавал, что меня вырывают из тумана и как перед моими глазами предстает Лицо. Сперва я подумал, что это просто череп, но затем заметил, что он был не белым, а отвратительного желтого оттенка, и был движим некой ужасной формой жизни. Глаза сверкали из глубоких глазниц, челюсти шевелились, будто в момент речи. Тело же, за исключением высоких, узких плеч, казалось нечетким и с трудом различимым, но руки, выставленные вперед и развевающиеся в тумане, выглядели до жути живыми, и я ощутил, как в меня вползает страх. Они походили на руки мумии – длинные, тонкие и желтые, с выдающимися суставами и зловещими кривыми ногтями.

Затем, в довершение того смутного ужаса, что скоро мною овладел, прозвучал голос. Представьте себе человека, пробывшего мертвым так долго, что его голосовой аппарат расстроился и утратил способность издавать звуки речи. От этой мысли у меня по коже забегали мурашки.

– Этот крепкий, может принести пользу. Проследи, чтобы ему досталось столько гашиша, сколько нужно.

После этого лицо стало отдаляться, хотя я и чувствовал, что говорило оно обо мне, а туман вокруг поднялся и начал сгущаться вновь. Но на одно мгновение все прояснилось и сделалось поразительно четким. Я резко вдохнул – или попытался это сделать. Ведь над высоким, странным плечом моего видения четко просматривалось еще одно лицо – всего одно мгновение, что его владелец глядел на меня. Полураскрытые красные губы, длинные темные ресницы, что обрамляли ясные глаза, и блестящая копна волос. Одно мгновение из-за плеча Ужаса на меня взирала сковывающая дыхание красота.