Боги Бал-Сагота

– Мертво уже пару тысяч лет, – пожал плечами Гордон. – Не думаю, что мне стоит дальше разрушать ценную мумию только чтобы убедиться в том, что мы и так знаем. – Он закрыл саркофаг обратно. – Может, она немного и раскрошилась, даже из-за того, что мы ее вскрыли, но, пожалуй, не слишком.

Последнее он заметил левантинцу, который ответил лишь вежливым жестом. Негры же снова подняли саркофаг и понесли его к грузовику, куда и погрузили. Спустя мгновение все они растворились в тумане.

Гордон продолжал осматривать лавку, но я лишь неподвижно стоял посреди помещения. Моему помутившемуся, подавленному наркотиком разуму казалось, будто сквозь тряпье, скрывавшее лицо мумии, меня прожигали глаза – страшные, похожие на очаги желтого пламени. Глаза, что иссушили мне душу и не позволяли сдвинуться с места. Но когда саркофаг вынесли в дверь, я почувствовал, что безжизненное существо, что лежало в нем бог знает сколько столетий, смеялось беззвучным и отвратительным смехом.

17. Мертвец, явившийся из моря

И вопль, и бред, и грёзы богов слепых —

О городах на дне морском[103].

Гилберт Кит Честертон

Гордон яростно пыхтел турецкой сигаретой, отвлеченно и бездумно глядя на сидящего напротив Хансена.

– Полагаю, мы вынуждены признать наш очередной промах. Этот левантинец, Камонос, явно служит египтянину, а стены и пол его лавки, по-видимому, испещрены потайными секциями и дверьми, которые не обнаружил бы даже чародей.

Хансен что-то ответил, но я промолчал. С момента нашего возвращения в квартиру Гордона я чувствовал вялость и неповоротливость, какие нельзя было объяснить лишь моим нынешним состоянием. Да, мое тело находилось под действием эликсира, но разум казался на удивление медлительным и с трудом воспринимал происходящее – совсем не так, как обычно, когда его стимулировал мерзкий наркотик.

Теперь это состояние медленно сходило на нет, словно туман, что рассеивался над поверхностью озера, и я чувствовал себя словно в постепенном пробуждении после долгого и необычайно крепкого сна.

– Я бы многое отдал, чтобы узнать, в самом ли деле Камонос – один из рабов Катулоса, или же Скорпион сумел сбежать через обычный выход, когда мы подоспели в лавку.

– Камонос – его слуга, это точно, – услышал я свой голос; он произносил слова медленно, словно тщательно подбирая нужные. – Когда мы выходили, я увидел, как он сверкнул взглядом на cкорпиона, изображенного у меня на руке. Он сощурился, а когда мы уже почти ушли, изловчился приблизиться ко мне и прошептать: «Сохо, сорок восемь».

Гордон резко выпрямился, как лук, выпустивший стрелу.

– Ничего себе! – выпалил он. – Почему же вы не сказали мне об этом сразу?

– Не знаю.

Мой друг метнул на меня острый взгляд.

– Я заметил, что всю дорогу от лавки вы словно в дурмане, – признался он. – Я полагал, это какое-то последствие действия гашиша. Но нет. Катулос, несомненно, искусный последователь Месмера[104] – это доказывает его власть над пресмыкающимися, и я уже начинаю верить, что в этом же заключен подлинный источник его власти над людьми. Хозяину каким-то образом удалось усыпить вашу бдительность, когда вы были в лавке, и отчасти завладеть вашим разумом. А потом он из некого скрытого закутка посылал волны, помутившие ваш рассудок. Не знаю где, но Катулос находился с нами в лавке, я в этом уверен.

– Да. Он был в саркофаге.

– В саркофаге? – горячо воскликнул Гордон. – Быть этого не может! Мумия не была полой, и даже такой худой человек, как Хозяин, никак не смог бы в ней поместиться. А Камонос, – продолжил он, – уж точно не член его ближнего круга и не знает о том, что вы ему изменили. Увидев метку скорпиона, он, конечно же, принял вас за шпиона Хозяина. Все это может оказаться уловкой, чтобы заманить нас в ловушку, но мне кажется, что продавец говорил правду: Сохо, сорок восемь, – это не что иное, как новое обиталище Скорпиона.

Я также чувствовал, что Гордон был прав, хотя во мне и оставались некоторые сомнения.

– Вчера я получил документы майора Морли, – продолжил мой друг, – и пока вы спали, успел их просмотреть. В основном они подтвердили то, что я уже знал о мятежах африканских народов. И снова ссылаются на теорию, что за всем этим стоит один великий гений. Но по-настоящему мое любопытство вызвало в них лишь одно, и вас, полагаю, это тоже заинтересует.

Он достал из сейфа рукопись, сделанную аккуратным мелким почерком несчастного майора, и принялся монотонно, лишь с легким оттенком скрываемого волнения в голосе, зачитывать следующий кошмарный рассказ.