Боги былых времен

Но только они сейчас могли спасти его.

Ему, конечно, проще было бы обмануть девушку, послать ее туда, где она была бы в безопасности – и где не смогла бы помочь ему. Однако он подозревал, что Эйтиль почувствует обман и вообще откажется покидать его. Тогда смерть станет лишь вопросом времени для них обоих.

– Мой клан… он особенный. Мы верим, и всегда верили, что семья Инанис существует над другими. Это особая кровь, можно сказать, святая. Моя семья не поможет мне ради меня. Но ты должна попытаться сыграть на их тщеславии.

– Как это? – удивилась Эйтиль.

– Объясни им, что за моим похищением стоит Мерджит Легио – глава моего клана его на дух не переносит. Пытки наследника третьей линии – это плевок в лицо всей семье. Расскажи им. Они не знают любви, Эйтиль, но они пекутся о своей репутации.

Он говорил лишь то, в чем был уверен. Однако в глубине души Катиджан все же надеялся, что хоть какие-то семейные узы в клане Инанис сохранились. Да, Трофемес, глава клана, его терпеть не мог, но трое его сыновей были примерно одного возраста с Катиджаном, в детстве они часто играли вместе.

Это было давно, целую жизнь назад, но вдруг они что-то помнят? Вдруг это что-то значит для них? Смешно, конечно… Из-за Эйтиль он изменился сам и почему-то верил, что способны измениться и другие. Правду говорят: утопающий хватается за соломинку.

– Сам Трофемес точно не пойдет меня спасать, – добавил Катиджан. – Но он может послать своих сыновей. Уж они-то справятся! Они очень сильны… сильнее меня, думаю. Не верь им, они разные… Старший, Зерафин, – копия своего отца. Жестокости ему не занимать. Средний, Харитин, был раньше самым добрым из них, не знаю, сохранилось ли это в нем… Но младший, Ц, езарий, – чистый бес, держись от него подальше.

Если эти трое окажутся здесь, от крепости камня на камне не останется. Но Катиджану пока не верилось, что это случится.

Эйтиль не хотела уходить от него, словно боялась, что стоит ей отвернуться – и он исчезнет. Да Катиджан и сам не знал, дождется ли он ее. Пытки становились все жестче, Коргон и Тайрисса действовали все решительней. К тому же, Огненный король мог быть пойман другим путем, и тогда необходимость в заложниках отпала бы сама собой.

Поэтому им нужно было спешить. Усилием воли дриада заставила себя подчиниться ему. Она поцеловала его еще раз, а затем осторожно надрезала небольшим ножом собственный палец.

– Ты что делаешь? – нахмурился Катиджан.

– В мире дриад ведь тоже есть свои касты, знаешь… Я не целительница, это привилегия дриад-растений. Но моя кровь обладает определенной силой, ее можно использовать как лекарство… Помнишь, она помогла тебе в Эдене?

– Эйтиль, я не буду пить твою кровь!

– Я знала, что ты откажешься. К счастью, есть другой способ тебя ею поддержать.

Она провела рукой по порезам, оставленным на его теле Коргоном и другими троллями. Кровь у дриады была белой, как и подобало ее виду, и это создавало иллюзию, что Эйтиль использует настоящее лекарство.

Боль отступала – и не только из-за крови. Катиджан просто не чувствовал ее под наплывом новых, раньше непонятных ему эмоций. Он смотрел на дриаду и теперь не мог понять, как у него вообще хватило сил расстаться с ней. Ради чего? Что он получил взамен?

– Эйтиль, послушай… Когда я прогнал тебя… Я был не прав.

– Я знаю, – спокойно отозвалась она. – И догадываюсь даже, почему ты так сделал.

– Ты… знаешь? – не поверил он.

– Конечно. Мне известны традиции Великих Кланов. Но если они глупые, подчиняться им я не собираюсь. Поэтому я хотела дать тебе время, а потом вернуться, когда ты одумаешься. И тут вмешались обстоятельства…

Она знала. Она не собиралась бросать его – даже если он сам был виноват в этом. Поддавшись порыву, Катиджан поднялся, поддерживая себя одной рукой, а второй обнял дриаду.

– Спеши, – прошептал он ей на ухо. – Доберись до портала, который использовал Рин, введи координаты внешнего мира, потом отправляйся в мою квартиру, мой портал настроен на нашу главную резиденцию. Я дождусь тебя, и все будет хорошо.

Эйтиль кивнула, а в следующую секунду снова распалась на десятки стрекоз. Они направились вверх, к потолку, одна за другой исчезая в щелях между камнями.

Катиджан поймал себя на мысли, что ему хочется окликнуть ее, удержать рядом с собой чуть дольше. Кто знает, вдруг это их последняя встреча? А он еще не насмотрелся, не наговорился с ней… Но это было бы глупо и эгоистично.

Он снова откинулся на матрас, прикрыл глаза. Одиночество, ненадолго нарушенное Эйтиль, давило на него с новой силой. Он словно под прессом оказался, разрушающим его тело, дробящим кости… Такой была, наверно, плата за счастье. Раньше, до этих чувств, он понятия не имел, что теряет.

А теперь он лежал здесь один, слабый и покинутый. Страх смерти подпитывался усилившимся желанием жить. Неизвестность отзывалась ужасом в душе: получится ли у Эйтиль, не нападет ли на нее его клан, не послал ли он дриаду в ловушку?