Боги и чудовища

– Но он всегда был рядом, когда случалась беда! – воскликнул Бо.

– Вероятно, хотел предупредить вас.

– Я не знал, что он… Я не видел его с тех пор, как… – Бо тяжело сглотнул. – Что с ним случилось?

– Ансель обрел покой, – нежно ответила я.

В комнате воцарилась тишина, и я пристально уставилась на свои руки, сцепив их на коленях.

– Он помог мне понять, что я не боюсь смерти. Или не самой смерти. Не боли. Я боюсь навсегда проститься с близкими. – Я подняла взгляд. – Но я снова увижу его. Мы все его увидим.

Рид выглядел так, словно я ударила его по лицу. Значит, он тоже помнил Анселя, хоть и только как новобранца. Он помнил его смерть. Возможно, просто не ожидал, что я буду скорбеть, что я способна на такие глубокие чувства к другому человеку – я, ведьма.

Я откашлялась.

– Кажется, теперь твоя очередь, Жан-Люк.

Он сразу же посмотрел на Бо.

– Признание или желание.

– Признание.

– Селия говорила обо мне в ваших путешествиях?

– Да.

Бо повернулся к Риду, не вдаваясь в подробности, несмотря на яростные возражения Жан-Люка.

– Признание или желание.

– Желание.

Очередная ухмылка. На этот раз еще шире.

– Я желаю, чтобы ты заколдовал свои медные волосы и сделал их синими.

Лицо Рида покраснело.

– Я не могу… Как ты смеешь…

– Дробление личности вредно для здоровья, брат. Ты же сам видел свое лицо на плакате «Разыскивается» с мерзким словом на букву «В», но, кажется, так и не признал этого. – Бо дерзко изогнул бровь. – Отрицание – первая стадия горя.

– Признание, – процедил Рид сквозь стиснутые зубы.

– Ладно. – Бо с серьезным видом наклонился вперед. – Почему ты не можешь отвести глаз от нашей прекрасной Луизы?

Если это было возможно, лицо Рида покраснело еще сильнее. Кажется, ему было совсем некомфортно, судя по горящим щекам. Я захихикала.

– Потому что хочу убить ее…

– Ай-ай-ай. – Бо укоризненно погрозил пальцем и постучал по бутылке в руке Рида. – Ложь означает два глотка.

Когда Рид яростно сделал два глотка – без колебаний, не отрицая лжи, – в груди, по рукам и ногам у меня разлилось тепло, другое тепло. Я села на колени, подпрыгивая от возбуждения. Комната закружилась, переливаясь прекрасным розовым оттенком.

– Признание или желание, Жан-Люк?

Он даже не стал делать вид, что ему интересна наша игра.

– Признание.

– Ты сожалеешь о том, что произошло на Модраните?

Жан-Люк ответил не сразу.

Он неохотно перевел взгляд на Рида, который теперь выглядел кровожадным. Или даже отталкивающим. Тем не менее игру он не прерывал, и внезапный блеск в глазах выдал его интерес. Рид хотел услышать его признание. Он очень хотел знать правду.

Спустя пару секунд Жан-Люк провел рукой по лицу и пробормотал:

– И да и нет. Я не жалею о том, что следовал приказам. Правила существуют не просто так. Без них всюду будет хаос. Анархия. – Он тяжело вздохнул, ни на кого не глядя. – Но я действительно сожалею о том, что правила таковы. – Опустив руку, он спросил Рида: – Признание или желание?

– Признание.

– Твое сердце все еще с шассерами?

Они долго смотрели друг на друга. Я нетерпеливо наклонилась вперед, затаив дыхание. Бо делал вид, что не слушает, но ловил каждое слово. Рид первым отвел взгляд, нарушив молчание:

– А твое?

Жан-Люк наклонился и забрал виски у него из рук. Сделав глоток, он поднялся с кровати и передал мне бутылку, идя к выходу.

– Думаю, на сегодня с меня хватит.

Дверь со щелчком закрылась за ним.

– И их осталось трое, – пробормотал Бо, теребя край одеяла. Он лихо подмигнул мне. – Я желаю, чтобы ты лизнула подошву моего ботинка.

Следующие полчаса мы валяли дурака. Наши с Бо желания становились все более и более нелепыми – спеть серенаду, сделать четыре переворота колесом, ругаться как матрос двадцать секунд без остановки, – а вопросы становились все более личными.

«Что самое отвратительное ты пробовал?»

«Что самое отвратительное выходило из тебя?»

Наконец Рид основательно напился. Он, пошатываясь, подошел ко мне, присел на корточки и опустил тяжелую руку мне на плечо. В окне засеребрился свет.

– Какова была твоя самая большая ложь?

Кажется, у меня из носа брызнуло виски.

– Я не сказала тебе, что я ведьма. В Башне шассеров. Ты ничего не знал об этом.

– Какая глупость. Как я мог не знать?

– Отличный вопрос…

– Лу, дорогая сестренка… – Бо театрально закрыл лицо рукой, развалившись на кровати. – Ты должна сказать мне: есть ли у нас с Коко шанс?

– Конечно, есть! Она по уши влюблена в тебя. Это все видят.

– А она сама видит это? – Бо посмотрел на меня затуманенным взором.

В руках он держал бутылку, в которой осталось пугающе немного виски – совсем на донышке.

– Знаешь, она назвала меня Ансель. Недавно. Она, конечно, ничего такого не хотела, просто… – Бо едва не уронил бутылку на одеяло, но я перемахнула через комнату и успела выхватить ее. – …Вырвалось. Она смеялась над моей шуткой. – Он внезапно посмотрел на меня, его взгляд стал острее и яснее. Спокойнее. – У нее такой красивый смех, да? Я люблю ее смех.

Я осторожно уложила Бо на подушку.

– Ты любишь не только ее смех, Бо.

Его ресницы затрепетали.

– Мы все умрем, да?