Боги осенью

Семядоля вскинула голову.

— Ваши молодые друзья сообщают вам только то, что вы желаете слышать.

— Маргарита Степановна!..

— Все, Арнольд Петрович, закончили!..

И она, показывая, что препираться не стоит, поднялась и вновь три раза стукнула авторучкой:

— Время дорого, товарищи. Приступаем к работе!..

Сергея она задержала:

— Извините, мне нужно с вами поговорить. Две минуты, если вы, конечно, не возражаете…

— Пожалуйста, — кисло ответил Сергей.

Он считал, что сейчас последует выговор за опоздание.

Семядоля, однако, про опоздание даже не вспомнила, а несвойственно для себя, будто девушка — покраснела, замялась, быстрым резким движением поправила кудри, набитые как в парике, и, наверное чувствуя, что пауза слишком затягивается, мелко кашлянула и не очень громко спросила:

— Вы, Сережа, когда-нибудь слышали о Мерзкой Ленте?

— Нет, — недоуменно ответил Сергей.

— Ну так вот, была такая история. Ночью размыкается щель в стене — как змея, выползает оттуда Мерзкая Лента и, шипя, начинает тебя пеленать — кольцо за кольцом. Холод, слизь, кошмарное ощущение… — Семядоля вся передернулась. — Вы только не смейтесь, Сережа. Я буквально чувствую ужас, который сгущается среди нас. А скажите, вы за последние дни не сталкивались с чем‑нибудь необычным?

Сергей помедлил.

— Вроде бы нет…

— И ребята вас любят. Они вам ничего не рассказывали? — Семядоля неожиданно коснулась его руки и добавила — как будто речь шла о жизни и смерти: — Я боюсь, что будет поздно, Сережа. Я вас спрашиваю потому, что вы сами, простите, еще — молодой. И, быть может, видите то, что другие уже не видят. Вы меня понимаете?

— Да, наверное… — сдерживаясь, сказал Сергей.

— Ну — идите. И если вы вдруг почувствуете что‑нибудь странное…

— То — немедленно к вам.

— Или — к Пекке…

— До свидания, Маргарита Степановна…

Сергей скатился по лестнице. Он был взбешен. Недостаточно взрослый он, видите ли, — ну и ладно. И пускай Семядоля провалится со своей снисходительностью. Он, в конце концов, ей ничем не обязан. Ладно, хватит, закончили, пора действительно повзрослеть…

Он свернул за угол и остановился.

Тотоши на привязи не было. Лишь висел вдоль трубы обрывок кожаного поводка да асфальт в этом месте был чистый, как будто его подметали.

Сергей оглянулся.

— Вот те раз… — растерянно сказал он.

И сейчас же из‑за угла вышла тоненькая девочка в комбинезоне и уставилась на него, испуганно и быстро моргая.

Волосы у нее были совершенно выгоревшие, а коленки краснели, как будто она где‑то ползала.

— Здравствуйте, Сергей Николаевич…

— Здравствуй, Муся, — после некоторого молчания сказал Сергей.

3

Он не знал, что ему дальше делать. Почему они все такие бледные, думал он. Почему они такие бескровные, словно никогда не бывают на солнце? Почему они такие серьезно-вдумчивые, словно высохшие старики, и как на подбор — с такими остановившимися глазами? Не нравятся мне эти глаза. И почему они ходят, а не носятся сломя голову? И почему не прыгают и не визжат как помешанные? Что‑то они не очень похожи на нормальных детей.

Он не представлял, с чего начать разговор. В закутке между школой и пыльными гаражами никого не было. Валялись сохлые щепки, и высовывалась из трещин в асфальте железная неприветливая крапива.

И стояла девочка Муся в цветастом комбинезоне на лямках.

Сергей переступил с ноги на ногу.

— Куда ты сейчас направляешься?

Девочка Муся подумала.

— Мама послала меня за молоком, — сказала она. — Но молока сегодня не завезли, и поэтому я взяла две бутылки кефира.

В сумке, которую она подняла, глухо звякнуло.

Сергей был несколько озадачен такой обстоятельностью ответа.

— А почему ты совсем куда‑то исчезла? — спросил он. — Раньше вы играли с Дрюней на огородах. А теперь тебя что‑то совсем не видно. Да и в гости к нам ты, по‑моему, уже месяц не заходила.

— Нет времени, — коротко ответила девочка Муся.

— Что же, так и сидишь дома целыми днями?

— Ну, в общем, да…

— И чем же ты занимаешься?

— Рисую, смотрю телевизор…

— А, например, книги читаешь?

— Читаю.

— Какие?

— Разные.

Она замолчала.

— А у меня вот собака пропала, — не к месту сказал Сергей. — Поводок перегрызла — и поминай как звали. Она тебе случайно не попадалась?

— Тотоша?

— Да.

Он посмотрел на остаток кожаного ремешка, свисающего со скобки. И серьезная девочка Муся тоже внимательно посмотрела. И смотрела она почему‑то так долго, что Сергей, не выдержав, тронул ее за плечо.

— Муся…

— А?.. Что?..

Она вздрогнула, точно от прикосновения раскаленным предметом, и на бледном лице ее обозначился страх, как будто она столкнулась с чудовищем.

Даже захрипело дыхание.

— Что с тобой, Муся?

— Когда он пропал?

— Кто? — не понял Сергей.

— Тотоша… Когда вы обнаружили, что его нет на месте?..

— Да вот только сейчас, — Сергей быстро пожал плечами. — Возвратился из школы, у нас там собрание было, и гляжу — вот те раз — поводок перегрызен. И отсутствовал‑то всего, наверное, с полчаса. А ты что, знаешь что‑нибудь по этому поводу?

Однако девочка Муся молчала, а когда Сергей вновь протянул руку, чтобы встряхнуть ее, то она — отшатнулась и даже загородилась сумкой с кефиром.

— Я пойду, Сергей Николаевич, — сказала она.