Боги осенью

Сергей не стал ждать, а, воспользовавшись суматохой, проскочил в никем не охраняемую парадную и, поднявшись по лестнице, которая пахла гнильем, оказался в забытой, распахнутой настежь квартире. Горел электрический свет, и спокойный эксперт, немного знакомый Сергею, напоследок оглядывался — все ли закончено.

Звали его, кажется, Владимир Савельевич.

Он, не удивляясь, кивнул вошедшему из полумрака Сергею и сказал, по‑видимому предупреждая вопросы:

— Я бы квалифицировал как естественную кончину. Входная дверь заперта, окно тоже закрыто. Форточка, конечно, оставлена, но ведь кто же полезет в форточку третьего этажа. Вообще — никакого насилия, посторонних в квартире не было. Вероятно, и в самом деле инфаркт, тоже — бывает…

— А ужасный крик перед смертью? — спросил Сергей.

— Какой крик?

— Соседи слышали.

Эксперт пожал плечами.

— А что, собственно, крик? Приснилось что‑нибудь человеку. Разве вам, Сережа, кошмаров видеть не доводилось? Нервничал, наверное, волновался — какая-нибудь пустяковина и отказала. Опять же возраст: вскрытие, конечно, произведем, но скорее всего — сердечная недостаточность.

Он достал сигареты и закурил, все так же оглядываясь. Сразу чувствовалось, что происшедшее нисколько его не волнует. Он, наверное, присмотрелся к подобному за годы службы.

Сергей неловко поинтересовался:

— Извините… Владимир Савельевич… а не заметили ли вы чего-нибудь необычного, что‑то, может быть, странное, такое, что никуда не укладывается… Вы меня еще раз простите за то, что вмешиваюсь…

Эксперт его понял.

— Необычного мы вообще почти никогда не находим. Это все‑таки жизнь, а не какие-нибудь детективы. У меня за всю практику был только один странный случай. Представляете: вся квартира заросла паутиной. Но и то потом — достаточно вразумительно объяснилось…

— Паутиной? — тупо спросил Сергей.

— Ну да, комнаты, кухня, прихожая — везде паутина. И такие пласты, как будто специально выращивали. Точно войлок. Представляете себе картину?

Сергей представил: пыльные нитчатые наросты. Ему стало нехорошо.

— И какое тут объяснение? — спросил он.

— Какое, какое!.. — сказал эксперт. — С ума сошел. Разводил пауков — какое тут объяснение… — Он нагнулся и что‑то бросил в свой саквояж, напоминающий медицинский. Прикрывая его, отчетливо щелкнул замком. — Заканчивать надо. И так весь вечер потерян…

— А человек? — так же тупо спросил Сергей.

— Какой человек?

— Хозяин квартиры.

Эксперт выпрямился и посмотрел на Сергея.

— Человек умер, конечно. Высох весь — еще бы, пролежал две недели…

Руки его вдруг застыли на половине движения. Длинный стонущий скрип раздался у них за спиной — словно от невидимого усилия начала расщепляться какая‑то половица.

Оба они обернулись.

В коридорчике, который соединял комнату с кухней, находился, по‑видимому, небольшой, ранее незаметный чулан, и теперь прямоугольная дверца чулана медленно отворилась, а из темного, пугающего его нутра мрачно высунулось что‑то, напоминающее человеческую фигуру. Но — бесформенное какое‑то и даже, кажется, безголовое.

У Сергея пересохла гортань. А эксперт побледнел, и лицо вдруг оделось блестящими каплями пота.

— Ч‑ч‑что т‑т-такое?..

Мертвые губы слипались.

Однако дверца чулана продолжала движение — из‑за блеклого пластика вывалилось нечто тряпичное и, взмахнув рукавами, безжизненно распласталось по коридору.

И вдруг стало понятно, что это обыкновенный ватник.

Более ничего.

— Фу‑у‑у… — устало сказал эксперт. — Это надо же, прямо сердце остановилось. Испугался — наверное, от паутины проклятой. Я ведь, честно говоря, ее до сих пор вспоминаю…

Он поспешно выщелкнул из упаковки большую таблетку.

Руки у него тряслись.

Чувствуя, как обрывается все в груди, Сергей подошел к чуланчику и распахнул его. Внутри никого не было: висело зачехленное полиэтиленом пальто, висел летний плащ с узенькими цветными погончиками и висела брезентовая лесная куртка, прожженная на боку, а внизу, словно скопище грызунов, теснилась разнообразная обувь. Выделялись среди них большие резиновые сапоги.

Вот и все.

Ни на что иное он в общем‑то и не рассчитывал.

Тем не менее было ощущение чьего‑то присутствия. Будто что‑то губительное, враждебное наполняло чулан — до конца не исчезло, а затаилось в складках одежды.

Сергей это чувствовал.

И он даже вздрогнул, когда, топоча сапогами, в квартиру вошел дядя Миша и, наверное тоже прикидывая, не забыто ли что‑нибудь, повернулся, обозревая настороженную комнату.

— Вот такая петрушка… — задумчиво сказал он. — Происшествие. Что теперь делать, не представляю…

И, по‑видимому от громкого голоса, в тенях что‑то дрогнуло.

Сергея словно толкнули.

— Я знаю, что делать, — решительно сказал он…

10