Боги пустыни (СИ)

— Оно называется лечебным только после хорошего приёма пищи, — упрямо возразил ему старичок, — я категорически против того, чтобы вы, Роман Юрьевич, переводили зазря продукты!

— При всём уважении, Никита Александрович, — закатил глаза тот, — меня мать в детстве всё время пыталась накормить этим премерзким варёным чесноком — он мне даже в кошмарах снился. Это психологическая травма, право.

Они сидели за самым дальним столиком в углу столовой, молча наблюдая за перепалками на различные темы между своими «коллегами». Все двадцать человек за пределами Оазиса являлись важными личностями и видными учёными разных областей науки — археологи, историки, физики, химики, биологи, даже пара геодезистов. Каждый из них годился молодому учёному в дедушки, но никто из них не считал ни его, ни его руководителя достойных даже обычного рукопожатия или приветствия. И если Роман Юрьевич Соломонов, или, как он просил себя называть, «Искатель», вполне равнодушно относился к подобному поведению, то Никита Александрович Галактионов, написавший пять толстых книг и бессчётное множество научных статей, всякий раз, приходя в их комнату, трясся от гнева и грозился «выбить дури» из этих «пузырей». «Как они смеют так обращаться со мной?! — ругался он, поедая шоколадные конфеты своего помощника за кружкой горячего чёрного чая. — Да я диссертацию защитил, когда они только под стол заползали, неблагодарные сопляки! Уедем, Роман Юрьевич, — в сердцах говорил он, после каждого такого разговора, — ей-богу, уедем! Это я вам категорически заявляю, мы не останемся среди этих заносчивых умников!» Однако после крепкого сна старый профессор отходил, принимал внутри себя важное, возможно даже жертвенное решение, и они оставались ещё на один день в Оазисе, приглашённые лично его владельцем — Максимилианом Вирдио-де-Харност Эльмом, человеком с таким запутанным отчеством, что многие его знали просто как «МаксЭл», с чем он вынужденно соглашался.

— И всё же, я настаиваю Роман Юрьевич, — Никита Александрович уже начал волноваться, что выдавали его руки, которые он не знал куда деть — то сожмёт их в кулаки, то начнёт теребить салфетку, — чеснок полезен против вредоносных микробов, и это давно известный научный факт! И не смотрите на меня такими глазами, я вам категорически заявляю — мы не уйдём отсюда, пока вы не съедите свою порцию!

С профессором Галактионовым Роман познакомился в институте Астрономии в городе Альмонт, где сам родился и вырос. Как и большинство первокурсников, его пугал и одновременно смешил сухенький старичок в строгом чёрном костюме, словно собравшийся на похороны своей нелюбимой тёщи и пытавшийся заговорить со всеми, кто хоть чуть проявил интерес к археологии или к астрономии. В особенности в ту сферу, которые обычные люди рассматривают или скептически или в фантастическом ключе, а учёные не замечают, предпочитая более приземлённые вопросы — ксеноархеологию, изучение якобы инопланетных артефактов. Никита Александрович мог часами напролёт рассказывать об исследованиях и разговорах с влиятельными уфологами и сталкерами, о личном опыте поиска этих реликвий и их отличий от человеческих. Он даже лично посещал известный всем Дольмен Звёздного Неба в лесах Тангонии, чтобы начать писать свою первую книгу: «По следу звёздных странников», где подробно описывалось, в каком месте расположен Дольмен, его свойства прояснять разум и удивительные видения, открывающиеся спящим рядом людям.

Увы, это не принесло ему ожидаемых признания и славы — книгу хоть и выпустили, но считать научным трудом никак не хотели. Возможно, потому, что в Элеме, их мире, уже не осталось места таким несущественным вещам как рассказы об НЛО или «видениях», а может и по другим, менее очевидным причинам. Так или иначе, это побудило Никиту Александровича на ещё более интенсивное изучение своего предмета, и в качестве помощника он выбрал себе аспиранта Соломонова, так неудачно защищавшего ранее диплом по астрофизике.