Боги, святилища, обряды Японии

В средневековой Японии постепенно складывался некий пополняемый как за счет импорта с континента, так и в результате собственной креативной деятельности, конгломерат, «культовая среда»[122], т. е. определенный набор ритуальных практик и верований гетерогенного происхождения, которые могли комбинироваться в том или ином виде вне зависимости от их изначальной принадлежности к синто, буддизму, даосизму и т. п. на основе универсального для всей дальневосточной культуры т. н. коррелятивного мышления[123], конкретный модус которого в Японии определялся прежде всего предложенным китайской версией эзотерического буддизма представлением о существовании и взаимосвязи по крайней мере двух аспектов бытия — явного и тайного. Найдя свое конкретное воплощение в вышеупомянутой концепции хондзи суйдзяку, она открывала невиданные перспективы для интеграции различных культов и практик вне зависимости от их происхождения и способствовала дальнейшему как концептуальному, так и ритуальному слиянию культов ками, будд и прочих божественных сущностей.

Отождествление тех или иных ками с буддами стало явлением повсеместным. Особо важную роль в дальнейшей доктринальной рецепции синто стало распространение представлений о том, что главный будда эзотерического буддизма Дайнити (Махавайрочана), чье дхармическое тело (??) тождественно космосу, является «исконной основой» богини Аматэрасу, да и вся Япония как таковая есть ни что иное как «Исконная страна Дайнити»[124]. Шел активный процесс, по выражению американского исследователя Алана Граппара[125], «мандализации» Японии, т. е. символического отождествления реальных ландшафтов с теми или иными частями мандал, представляющих графически истинную структуру бытия, и отдельными персонажами буддийского пантеона. Продвижение в географическом пространстве воспринималось одновременно и как метафизическое путешествие, тайный и явный аспекты которого находились в неразрывном единстве, открывавшемся адепту. Эти представления легли в основу практики сюгэндо, подробнее которую мы рассмотрим чуть ниже.

На новом этапе формирования представлений о взаимоотношениях ками и будд важнейшую роль в теоретическом плане сыграло учение об «исконном просветлении» (хонгаку ??), сформулированном в школе Тэндай, и дальнейшее развитие тантрических психотехник, развиваемых как в школе Тэндай (эзотеризм таймицу ??), так и Сингон (эзотеризм томицу ??). Причем появление учения об «исконном просветлении» было уже само результатом определенного воздействия синтоистского мировосприятия на буддийскую концептуализацию бытия.

Начавшееся с дискуссии о возможности «трав и деревьев стать буддами» (????), оно переросло в представление об изначальной просветленности всех живых существ и мира в целом, его идентичности абсолютному аспекту бытия, фактическому отрицанию трансцендентного, осознаваемого таковым лишь по причине омраченности нашего сознания. Феноменальные аспекты бытия признавались единственно возможным воплощением истины. Американский буддолог Ж. Стоун, считает что эта новая концепция «исконного просветления» «может отражать древний, добуддийский японский опыт нуминозного присутствия божеств или ками в природе»[126]. Мы же полагаем, что теорию «исконного просветления» можно с определенными оговорками считать первым теоретическим выражением синтоистского мировоззрения с применением категориино-понятийного аппарата буддизма[127].