Боги, святилища, обряды Японии

Синто и буддизм сливались до неразличимости. Известный японский исследователь эзотерической традиции Кусида Рёко отмечает что «в средневековье буддийские монахи уже больше не считали синтоистские тексты внешними по отношению к буддийской традиции текстами». Наоборот, они полагались «выражающими самую суть буддийского учения»[128]. Японские ками начинали считаться уже не «проявленными следами» будд, которые «смягчили свет и смешались с пылью» (????), а непосредственно их воплощениями. Если в одном из важнейших текстов Санио синто «Ётэнки» XIII в. речь идет о необходимости почитания ками как единственно доступного в период «конца дхармы» (маппо ??) «мирского метода» (сэхо ??), то в тексте начала XIV в. «Кэйран дзюёсю» уже прямо утверждается, что ками — это непосредственно сам Будда Дайнити, тогда как исторический Будда Шакьямуни — лишь его эманация. Поэтому Япония — это исконная страна Дайнити, тогда как Индия — всего лишь страна его «явленного тела» — исторического будды Шакьямуни. В тексте утверждается необходимость почитания ками семи святилищ Хиэ тайся и двух святилищ Исэ дзингу как воплощающих суть «исконного просветления» всего сущего. Более того, в эзотерической интерпретации ками как воплощение «исконного просветления», оказывались выше будд, как воплощения вторичного по отношению к исконному «обретенного, имеющего начало просветления» (??). Тэндайский монах Дзихэн стал утверждать, что в концепции хондзи суйдзяку «исконной основой» являются вовсе не будды, но ками.

В ритуальной же практике эзотерического буддизма XIII–XIV вв. обретало новую жизнь исходное представление о ками как страшных, буйных и чрезвычайно мощных силах. Именно эта стихийная страстность и необузданная энергия делала их столь желанными объектами эзотерических ритуалов — высвобождаемая и надлежащим образом используемая энергия, получаемая от ками, считалась весьма действенным и эффективным средством, способствующим обретению просветления.

Одним из практических результатов такого теоретического синтеза стало появление синкретической практики сюгэндо, которая начиная с VIII–IX вв. начала оформляться в относительно самостоятельную традицию, примыкавшую в двух своих главных направлениях Хондзанха (???) и То:дзанха (???) к школам Тэндай и Сингон соответственно[129]. Основу этой синтетической традиции составляла вера в ками и в священность гор как их обители, интерпретированная на основе вышеупомянутых толкований школ эзотерического буддизма и практики отшельников (?), а также убежденность в возможности получения от ками и прочих божеств в результате аскезы и ритуальной деятельности непосредственно в месте их пребывания особой силы, которая позволяла адептам сюгэндо достигать просветления (идеальная цель), а также, по ходу этого процесса, обретать сверхъестественные способности (прагматическая цель), позволявшие производить магические воздействия. Адепты этой традиции наряду с клириками школ Тэндай и Сингон выполняли роль главных ритуалистов во многих синтоистских святилищах вплоть до начала осуществления политики по «разделению ками и будд» и запрета на сюгэндо в период Мэйдзи.

Те же самые принципы были применены и при толковании ками и культовой практики святилищ Исэ дзингу. Эти интерпретации, характерной чертой которых было отождествление Внутреннего и Внешнего святилища в Исэ с двумя главными мандалами эзотерического буддизма, встречаются уже в XII в. в тексте «Накатоми хараэ кунгэ», в котором обосновывалась допустимость использования ритуальной практики очищения для достижения адептом «мгновенного просветления». В XV в. с лёгкой руки основателя Ёсида синто Ёсида Канэтомо эта традиция получает название рёбу синто.

Необходимость обоснования возможности использования ритуальных практик, прежде применяемых лишь на официальном государственном уровне, в интересах частных патронов стало одним из важнейших побудительных стимулов для создания первой доктринальной интерпретации синто, создателями которой выступили не буддийские монахи, а синтоистские священнослужители. Речь идет о так называемом Ватараи синто или Исэ синто, которое начало складываться в XIII в. в роду потомственных священнослужителей Внешнего святилища (Гэку) Ватараи. Основой их интерпретации послужили главные идеи, изложенные в «Накатоми хараэ кунгэ» и других текстах рёбу синто. Впоследствии эти традиции развивались параллельно, часто переплетаясь до неразличимости.