Боги Тропической Африки

После того как были установлены эти дружеские отношения, человек-партнер, чувствуя себя более слабым, старается улучшить свое существование и в случае надобности прибегает к хитрости и обману. Благодаря бесспорным интеллектуальным способностям, он обнаруживает свою силу и в моменты великого прозрения чувствует себя подлинным господином мира. Его комплексы превосходства укрепляются, возможно, благодаря прямохождению.

Не поэтому ли несколько африканских племен, как и банту, называли себя "люди" или "мы — люди". Они стремились таким образом подчеркнуть перед всем миром свое особое положение. Другие племена, страдавшие подобным этноцентрическим комплексом, даже не хотели себя никак именовать, и это пришлось сделать соседям, которые их называли просто "те-на-Западе", "те-по-ту-сторону-реки" и так далее. Это довольно часто имело место среди вольтийских народов, таких, как лоби, бирифор, дагари, дьян и пугули.

Хотя человек считает себя избранным, исключительным созданием, он все же познает всю глубину сомнения, всю тягость тоски, ибо над ним есть что-то более сильное, не поддающееся контролю — энергия, которая действует сама по себе и существовала раньше него. Она похожа на мощного главаря племени, притаившегося, но злого и опасного, на того, кто все сделал и все видит. Прежде чем обрести (в той или иной степени, как мы это показали в начале нашей книги) добросердечный образ, этот первоначальный бог является силой безликой, недосягаемой, смутной, непостижимой. Часто — мы это тоже видели — он таким и остается. Этой стадии развития мысли приблизительно соответствует употребляемый религиоведами несколько педантичный термин "ноумен".

Примерно те же этапы развития, что и африканцы, прошли и далекие полинезийцы: до того как придать определенную форму каждому из их многочисленных божеств, они тоже знали только анонимную силу — сияющую квинтэссенцию жизни, которую они называли мана.

Раздумывая обо всем этом, приходишь к выводу, что прежде чем создать божество менее тираническое, более благородное и обладающее талантами демиурга, мысль первобытного человека должна была пройти большой путь развития. По мнению палеонтологов, установивших заслуживающие доверия хронологические данные, он занял очень длительный период.

Внутренняя трансформация идет, таким образом, по этапам — от аморфного понятия до более четких, конкретных образов с более или менее ярко выраженной антропоморфной тенденцией. Если посмотреть с чисто этической точки зрения, то такое развитие религиозной мысли равнозначно определенной деградации, которую можно было бы объяснить необходимостью сделать божественные фигуры более доступными для народного понимания.

Это божество во всех случаях и иногда в самых неожиданных обстоятельствах должно быть готово заниматься человеком, разрешающим бесчисленные проблемы разного масштаба. Чтобы напомнить божеству об его обязанностях, человек использует всякую возможность назвать его по имени, похвалить его, удовлетворить его гордость. Дело доходит до того, что он пишет на кузовах автомобилей всякого рода слова, полные ложного смирения: бог — мой пастух; спасибо богу; попросим бога; бог не спит; одного бога достаточно; бог прежде всего; бог, помолись за нас; да будет бог; слава богу; бог за нас; бог жив; молитва — это счастье; если богу так угодно... Полный перечень таких надписей мы, конечно, не можем привести, однако ясно, что на божью помощь надеются не только владельцы средств транспорта, но и другие слои общества.

Наше замечание отнюдь не носит иронического характера, оно должно только добавить несколько штрихов к портрету африканца как человека глубоко религиозного, который без постоянной помощи свыше чувствует себя безоружным в борьбе за существование. И если он фаталист, то это происходит вследствие исторических и культурных условий, оказавших решающее влияние на формирование его психики.

Африканец очень свободно ведет себя со своими божествами и иногда старается даже их обмануть или принудить выполнить свое желание. Это тоже объясняется тем, что он установил с ними дружеские отношения. Его молитвы и жертвоприношения в большинстве случаев вполне искренни, и сделку он предлагает из честных побуждений: сначала в качестве залога делает небольшое подношение и высказывает свое пожелание; затем, как только его пожелание выполнено, он совершает благодарственное подношение, значительное по размерам. Если же терпит неудачу, то ничего не делает.