Богини Колизея. Любовь и кровь

— Дурочка! Тебя учили уму-разуму и дали в руки оружие, а этих просто заколют на арене или скормят зверям.

— Мамочка! — пискнула еще более перепуганная девушка, прижимаясь к Свами.

— Ну, быстро на свое место! — рявкнул Нарцисс, указывая на свободное пространство между гладиаторами и преступниками. — Уже Рутилий с ликторами пошел, а вы все еще тянитесь!

Когда под звуки труб венатриссы вышли из Триумфальных ворот на залитый солнцем песок, их буквально оглушили вопли толпы, аплодирующей процессии, медленно двигавшейся вдоль высокой стены, отгораживающей арену от зрительских мест. Впереди шествовали ликторы, несущие фасции — знак власти. За ними выступали трубачи, извлекающие из своих инструментов столь пронзительные звуки, что их были не в состоянии заглушить никакие вопли. Далее величаво ступали жрецы, призванные освятить Амфитеатр, и четверо мужчин, несущих две платформы — одну со статуями Марса, Юпитера и Квирина — покровителями Рима, другую — с богами, помогавшими гладиаторам — Геркулесом, Немезидой и Викторией. Замыкали эту группу празднично одетые люди, державшие в руках таблички с правилами проведения мунера и пальмовой ветвью, вручавшейся победителю.

Вслед за духовными покровителями Рима вообще и гладиаторов в частности шествовал Гней Рутилий, измученный бессонницей и бесконечными хлопотами по организации невиданного по масштабам праздника.

Ему ассистировали помощники, державшие сияющие на солнце шлемы и щиты гладиаторов.

Далее слуги вели коней выступавших вечером эквитов, и, наконец, на арену вышли те, кого ждали все эти десятки тысяч мужчин и женщин: римлян и провинциалов, сенаторов и рабов, мужчин и женщин, стариков и детей. По песку арены шли гладиаторы и венаторы, и зрители громко выкрикивали имена своих любимцев.

Наконец, процессия остановилась, вопли понемногу затихли, и жрецы приступили к ритуалу освящения Амфитеатра. Не испытывавшая большого пиетета перед чужими богами, Ахилла мало обращала внимания на то, что происходило рядом, вертя головой по сторонам, чтобы охватить взглядом всю чашу Амфитеатра от императорского вензеля, выполненного красным песком в центре арены, до пурпурных парусов, защищавших трибуны от июньского солнца.

Первые четыре ряда сидений занимали сенаторы, члены их семей и жрицы богини Весты, пользующиеся в Риме большим почетом. Далее расположились всадники, не уступавшие сенаторам в роскоши одеяний. Все это бело-пурпурное великолепие создавало праздничное настроение и даже у самых слабых духом людей вызывало прилив бодрости.

Еще более высокие места, с которых арена выглядела маленькой тарелочкой, были отданы римскому плебсу, наглому, шумному и беспринципному. Здесь же были сектора для женщин, подростков и их воспитателей.

И все эти люди от солидных сенаторов до полуголых рабов только что свистели, орали и тыкали пальцем в могучих гладиаторов и очаровательных венатрисс, одетых в разноцветные туники, с аппликацией, изображавшей оскаленную морду пантеры — символ «Звериной школы». Если это было только приветствие, то что же будет твориться, когда потечет кровь?

Жрецы наконец закончили свою работу, и вперед выступил глашатай, пронзительно выкрикивавший расписание сегодняшнего дня: кто и когда выступает, какими регалиями обладают те или иные гладиаторы и за что будут казнены в полдень выведенные на потеху толпе преступники.

— Если он не угомонится через пять минут, я умру от скуки, — процедила Ахилла, мечтающая снять с себя шкуру серого хищника, от которой у нее чесалось все тело.

— Эй, — приглушенно проговорила стоящая рядом Видана, — посмотрите на императорскую ложу. По-моему, там собралась довольно забавная компания. И мой красавец тоже там вместе с братом.

— И чего он тебе дался? — передернула плечами Луция. — Отвратительная личность.

— Зато у него есть деньги и власть. Он обещал забрать меня у Федрины. А потом, когда я ему надоем, то смогу выйти замуж, купить гражданство или уехать домой. Не всем же повезло родиться римлянкой.

— Это верно, — согласилась Луция, из-под прищуренных ресниц высматривавшая Каризиана. — Ахилла, Север тоже там! В тоге его сразу и не узнать!

— Все равно «клок перьев», хоть в тоге, хоть без! — пробормотала сквозь зубы скифянка. — Кстати, если мне не изменяет зрение, около него сидит какая-то тетка, которая мне совсем не нравится.

— Это Присцилла! — ахнула римлянка. — Вот мерзавка! Интересно, как она туда попала? Ах да! Она же приходится императору племянницей! Негодяйка, пришла посмотреть на мои мучения и еще строит глазки Каризиану! Первое я бы еще смогла простить, но второе… Если останусь жива, я сверну ей шею.

— Можно подумать, что она Гидра, — вмешалась в разговор Свами. — Ты уже столько раз грозилась оторвать ей голову, что я уж и не знаю, сколько их там у нее.

— Сколько бы ни было, все оторву! — грозно сверкнула глазами воительница. — Корнелия, девочка, держись ко мне поближе! Сегодня мой день. Чтоб я позволила сожрать себя какой-то дворняге, когда впереди столько дел! Да ни за что!