Богиня мудрости и стратегии (СИ)

— Это…то, что ты видела после разговора…в кабинете Всеотца, — аккуратно начал он. — Ты уверена, что это не твое воображение? Ты просто хотела увидеть меня, поэтому приняла кого-то за меня…

— И мое воображение придумало тебе оправдание, почему ты бы там находился? — сомневалась София.

— Не сомневаюсь, что твое воображение может придумать много всего с моим участием, — нахально улыбнулся он.

— Ты не веришь, что Всеотец может использовать иллюзии? — переспросила она. — То есть все остальное тебя вообще не смущает?

— Зато это смущает тебя, и я здесь, чтобы прекратить твое смущение, ну или повернуть его в свою пользу, — расплылся в довольной улыбке он, приближаясь к лицу девушки.

София замерла. Они больше не целовались после того раза, но она бы соврала, если бы сказала, что не мечтала все это повторить. И он исполнял ее мечты. Самые сокровенные и чистые. Нежные прикосновения, легкие поглаживания, она таяла, расслабляясь в его руках, а он, кажется, лишь давал ей возможность отдохнуть и насладиться процессом перед тем, как начал атаковать ее уже более страстно. Используя язык, он проник к ней в ротик, сталкиваясь с ее собственным языком, вызывая мурашки на коже, тянущую боль внизу живота и какое-то непреодолимое желание повторять все эти движения.

Оторвавшись от нее, Хеймдалль довольно скалился, наблюдая за румянцем на ее щеках и горящим серым взглядом.

— А вот насчет магии, артефактов, прошлого и будущего я тебе явно не советчик, — кивнул он, снова припадая к ее губам.

Под звездным небом рядом с краем обрыва им было плевать на голоса прошлого, на проблемы будущего, только их собственное настоящее они желали продолжить и продлить.

— И почему тебя тянет именно в эту сторону? — зачем-то спросил Хеймдалль, проходясь по ее одежде, ища любую возможность прикоснуться к ее коже, в то время, как почти через каждое слово он оставлял настойчивые поцелуи на шее, линии челюсти, скулах. — Отсюда дальше всего до моих покоев, — ухмыльнулся он, отчего София непроизвольно сильнее сжала ноги вместе.

В порыве стыда или же для большего доступа для его поцелуев она отвернула голову в сторону, осматривая пропасть.

— Эта дорога всегда была здесь? — напряглась она, позабыв о его настойчивых ласках.

========== Часть 5 ==========

— И зачем я только на это согласился? — возмущался Хеймдалль. — И почему мы не могли выяснить все еще вчера? Или лучше бы занялись чем-то более полезным и приятным…

Парень многозначительно посмотрел на Софию. Девушка лишь отмахнулась от его ворчания и намеков. Это кое-что «более полезное и приятное» смущало ее до жути, и он это видел, а потому постоянно подначивал и напоминал об упущенной возможности вчера провести время вместе, и о точно такой же возможности сегодня…

Но София боялась всего этого, да и если на чистоту, то ей казалось, что все слишком быстро. Она понимала, что не дождется от Хеймдалля цветов и признательных речей, и даже толика его внимания, которой он одаривал ее, должна была ее радовать. И она честно принимала его поцелуи и многозначительные взгляды фиолетовых глаз, но девичьей душе все равно хотелось чего-то романтичного, так не подходящего всей ситуации, грядущему Рагнарёку и их странным тайным отношениям.

Их отношения и правда были тайными. Она не желала слушать вопросы Атрея, а Хеймдалль просто по каким-то причинам скрывал все это от Одина. Впрочем, он многое скрывал от Всеотца. Это она заметила еще вчера, когда после ее неожиданного открытия прямо возле той самой пропасти весь страстный запал Хеймдалля пропал, заменяясь заинтересованностью и каким-то ожиданием. Когда они вернулись в Асгард, он приказал ей не распространяться об увиденном, а также о том, что она услышала из щели. Вместе они придумали теорию происходящего, которую она будет говорить королю асов. И Один вроде купился.

***

— То есть ты слышала голос свой матери Афины? — говорил с Софией Всеотец, присев на край собственного стола.

— Да, она… она как будто помогла мне оттуда выбраться… Я не могла двигаться, вокруг темно и больно…

«Всеотцу нельзя врать» — поучал Хеймдалль. — «Можно говорить лишь полуправду».

— И как же она там оказалась? — удивился Один.

— Я думала, что это она, то есть… Я не знаю, что точно видела и слышала, я думала, что это она… Но она была не собой… Точнее… Я боюсь, что это лишь мое воспоминание о ней, мое воображение… Она говорила про артефакты…

— Артефакты?

— Да, возможно это мое воспоминание всплыло у меня в голове из-за этого? — София достала из-под туники кулон из осколка древнего меча. — Это…

— Меч Олимпа, — выдохнул он, подходя ближе. — Откуда он у тебя?

— Это лишь осколок… Я забрала его из дома, как напоминание о прошлом, как связь с предками… Может быть эта связь мне и помогла… И может быть у вас здесь есть тоже артефакты моей родины?

— Ты думаешь, они помогут решить проблему с этим разрезом? — кивнул головой Один в сторону зеленой щели.

— Я не знаю, — призналась она. — Просто мне хотелось бы еще раз прикоснуться к чему-то родному…

Всеотец изучающе наклонил голову, внимательно всматриваясь в Софию своим глазом.