Богиня в кроссовках, или пара подвигов Герак-хла

— Расходиться ли в разные стороны. Мне с тобой слишком легко, и так просто я тебя не отпущу, — я погладил Олю по щеке. — Ты уже меня знаешь, с тобой не нужно притворяться, лучше тебя я вряд ли кого-то встречу.

В глазах девушки застыло ожидание. Знаю я, чего она ждет. Только в любви я никогда никому не признавался. Зачем нужна эта показушная банальность и пошлость?

Оля улыбнулась.

— Да, посмотрим, — повторила она мои слова.

И почему-то это "посмотрим" прозвучало для меня неприятно. На что тут смотреть? Впервые в жизни я действительно хотел остаться рядом с определенной девушкой, именно с этой. Сказал бы кто пару недель назад — не поверил бы, что такое может произойти.

— У тебя кто-нибудь есть там, дома? — спросил я.

Такие вещи лучше прояснить заранее, не люблю внезапных сюрпризов.

— Для тебя это имеет значение? — после заминки отозвалась Оленька.

Не понравилась мне эта заминка.

— Имеет. Должен же я знать, если придется отбивать тебя у какого-нибудь бывшего, — сказал я.

— Не придется, — она улыбнулась. — Ничего серьезного у меня там нет.

— А что не серьезное? — чуть жестче продолжил я.

— Женатый любовник, — Оля дернула плечом. — Не понимаю, зачем тебе эти подробности!

— И давно встречаетесь?

— Гера, давай ты сменишь тон, — чуть раздраженно проговорила девушка. — Не надо меня допрашивать. Встречаюсь я с ним три года.

— И это называется — ничего серьезного? — прищурился я.

— Представь себе. Просто удобная связь без обязательств.

Я перевел дыхание. Знакомо! Я и сам всегда заводил такие вот "связи без обязательств". Отбивать Оленьку ни у кого не придется.

К полудню мы спустились с горы к озеру, у которого нам предстояло совершить подвиг вместо Геракла. Вода в озере оказалась мутная, местами густо покрытая тиной, как в болоте. Только лягушек не хватало.

— Красивые цветы, — сказала Оля, разглядывая берег.

Я огляделся. По всему берегу росли знакомые кустарники с зубчатыми темно-зелеными листьями, покрытые крупными белыми цветами. Я выругался. Вот уж чего никак не ожидал здесь увидеть!

— Не вздумай их нюхать! Даже не подходи туда! Как, говоришь, народ тут себя чувствовал?

Оленька понимающе посмотрела на скопище кустарников.

— Подробностей не помню, но здесь чувствовали жуть подземного царства. Человек ощущал себя скованным, не мог пошевелиться, голос срывался, в общем что-то такое.

— Это сильный галлюциноген, — объяснил я. — Одним запахом одурманивает человека. А если еще и листок пожевать — на тот свет отправиться можно. Смотри, сколько их тут растет, — целая плантация! Вот народу и мерещатся подземное царство да птицы с перьями-стрелами. Тут и зеленых человечков увидишь, если подольше посидишь, воздухом подышишь. Пошли-ка назад, хотя бы на холм. Подумаем, что делать.

— А что делать? — уже на ходу ответила Оля. — Сжечь это все — и будет уже половина подвига. Если не весь.

— Само собой — сжечь, — кивнул я. — Только сначала посчитать по времени, когда жечь, чтобы вернуться в Лерны не слишком скоро. Я лучше посижу тут, в тихом безлюдном месте, чем там, на болотах у города. Кстати, по-моему, там водится рыба, — я махнул рукой назад, в сторону озера. — Вроде, что-то плескалось.

Рыба в озере действительно водилась, причем в переизбытке. В первую вылазку, обвязав нос и рот своей майкой, я вошел в пахнущую тиной воду и голыми руками без труда выловил две здоровенных рыбины. Жить сразу стало веселее. Желудок уже не хотел принимать лепешки Копрея, да они почти и закончились, осталось по небольшому кусочку. Запеченная на костре рыба без соли казалась после постных лепешек и кисловатых яблок изысканным лакомством.

— Дома буду есть в кафешках пирожные, пока не надоедят. И запивать их кофе, — мечтательно протянула Оленька. — А еще лучше — шампанским.

— Договорились. Вернемся — буду кормить тебя пирожными, — пообещал я.

Неподалеку от озера мы провели десять дней — беззаботных и непривычно спокойных. Ели печеную рыбу, стерегли костер, чтобы пореже гас, нашли в лесу чистый родник и кусты съедобных ягод — крупных и сочных. Особым счастьем было переодеться в нашу одежду и, обвязав лица, постирать в озере греческие шмотки. Нам удалось даже худо-бедно помыться.

Мои туфли пришлось выкинуть — они уже безнадежно разорвались и "просили каши" сразу с нескольких сторон. Теперь я бродил босиком, получая удовольствие от прикосновения ступней к теплой сухой земле, к нежной траве. Оленька с наслаждением стянула с себя удивительно живучие кроссовки.

— Здорово ходить босиком! — радостно заметила она. — Особенно, когда знаешь, что не наступишь на разбитое стекло и не влезешь ни в какую гадость.