Богинкина дочь. Чужак в Смерчасово

Сашка теперь в камышах у озера живёт. Гаврик в лесу где-то скитается. А Мирка с Мстиславом тут.

Мстислав таким красивым был, беловолосым и голубоглазым, с очень сильными руками. Я помню, как он катал меня на спине. Мне было лет десять. Он сажал меня на плечи, крутил, смеялся. Говорил, что я напоминаю ему сестрёнку. Я тоже смеялась, только очень-очень тихо, чтобы слышал только он.

И Мирка, такая добрая, улыбалась всегда. Заплетала волосы в хвост, а меня учила косички плести. Мы с ней под калиной иногда вместе сидели, она про всё мне рассказывала. Про город, про учёбу, про то, как хочет уехать в другую страну.

И сколько их таких было рядом со мной, красивых, молодых. Каждый год – по пять, шесть, семь человек. Какой-нибудь мужичок привезёт себе жену. Обязательно нелюдимую, иногда – повзрослевшую сиротку. Кого-то, кого не станут искать. Или девочка уедет учиться в школу – привезёт пару одноклассников. Пройдет обряд посвящения, которого избежала я. А их и не найдут уже.

Только в прошлом году никого не было. С деревней тогда столько бед случилось. Много кого нечисть себе забрала или убила.

Была засуха. На поле у Поляковых не взошла пшеница, а у баб Зины вся капуста сгнила. Дед Антонов умер, страшно умер – утонул в озере, его туда русалки сманили. Это Саша рассказала, когда я случайно её в камышах увидела. Тарас, старший сын бабы Зины, пошёл в лес и не вернулся. Его волкодлаки разодрали.

Разозлили мы тогда всех духов.

Смерчасовцы даже меня хотели нечисти отдать. Но баба Геля всех запугала. Сказала, богинки разозлятся, что дочь их отдают на растерзание.

Может, теперь время моё пришло. И Николая спасти получится. И Мстиславу ничего не сделают.

– Быстрее иди! — Мирка улыбается, протягивает ко мне руки.

Я уже почти чувствую её холодное прикосновение. И вдруг Николай кричит, громко, во весь голос. Достаёт что-то из кармана, и прямо в лицо Мирке кидает.

– Горя! Осторожнее! – слышу за рёвом Мирки, как Мстислав тоже кричит, подбегает прямо ко мне и оттаскивает.

Мирка качается. Медленно, а потом раз – и падает. Только кричать не перестаёт, за лицо держится.

– Коля, как ты… – Она перекатывается на живот, смотрит на Николая снизу вверх. А у него лицо пустое, вообще никаких эмоций нет.

– Ты мне, Мир, когда приснилась и сказала, куда ехать надо, чтобы тебя забрать, напомнила кое о чём, – он говорит спокойно. – Помнишь, мы с тобой читали как-то про деревню, которой на карте нет? Что там безумные черти гуляют, люди пропадают?

– Ты…

Николай трогает рукой свой бок – и смотрит на меня в тот же момент. По губам читаю «куртка».

– Местные в этой деревне слишком жизнь хорошую живут, потому что в сговоре с нечистью. Я вот и подумал: сестра моя никогда бы меня на смерть не обрекла. Но проверить решил, уж больно часто снилась… грустная. У тебя хорошо получилось, чем бы ты ни была сейчас. Только вот не поверил я тебе. И приехал сюда, чтобы найти и освободить.

– Ничего у тебя не получится.

Голос Мирки меняется – уже на привычный мне хриплый и рычащий, горловой.

– Получится, получится. Уже получилось. Я надеялся, что хоть что-то в тебе ещё есть… твоего. Но теперь вижу уже, что ничего не осталось. Так что прости, Мирка, за то, что не остановил тебя тем летом. И за то, что уже тебя не спасу никогда.

Мирка смеётся так, что у меня коленки трясутся.

– Тварь человечья, думаешь, получится меня победить…

Откуда Николай достаёт колышек – я не вижу. Он отблёскивает чем-то в лунном свете, чем-то мокрым, капельки стекают по дереву. А Николай присаживается, заносит колышек прямо над Миркиной грудью и…

– Уходи, уходи отсюда, Горь. – Мстислав не даёт мне увидеть, толкает к чаще, – И не оглядывайся.

Вижу бездыханное тело Мирки. Разложившееся почти… волосы седые на земле раскинуты… покойница. Николай рядом осматривается, последний раз смотрит прямо в глаза.

– Забрал, забрал, забрал… – шепчут деревья.

– Уходи, говорю!

За спиной Николая раздвигаются ветки. С одной стороны показывается ман со своей дубинкой, с другой черти ползут – только тени отбрасывают. Лихо выходит! Кричит самым горлом, моргает одним глазом и в сторону Николая идёт…

– Убить, убить, убить…

Меня богинки из круга вытягивают, толкают в чащу. Я царапаю ноги о палки и слышу, как завывает Мстислав, и как другие оборотни ему отвечают. Огоньки летают повсюду, перед лицом у меня, под ногами.

Лес весь оживает как будто. Сегодня должны были принести жертву в Живин день…

Не знаю, сколько бегу. Перед глазами картинки. Как утром даже не помнила о Живином дне, с Арсяшей смеялась. Как Мстислав принёс мне ягод на завтрак. Как баб Геля Гжимку гоняла по двору, а на меня опять баб Зина за кур напуганных ругалась, юродивой дразнила.