Богомол Георгий. Генезис

Кабинет следователя Пяткина был из тех кабинетов, которые не хочется описывать в виду отсутствия индивидуальности и художественной ценности его интерьеров и обстановки. Лишь кадка с пальмой и посмертный портрет Кышытмского Карлика на стене над сейфом отличали его немного от других служебных кабинетов. А на сейфе, невидимая, лежала схема внутренностей Карлика в разрезе и нечеткие отпечатки лба, поскольку с пальцев снять отпечатков не удалось. При жизни Карлик был отвергнут органами за отсутствием интереса. А после смерти слишком высох. Пальцев, считай, и не осталось. В свободное время Пяткин думал о нем, о непонятом загадочном Карлике.

– Еще заявление! – Многозначительно сказал Пяткин Бульмишеву.

– Еще? – Практикант попытался заглянуть следователю через плечо.

Тот прикрыл лист бумаги, но тут же сам стал читать, местами скороговоркой, подобно отцам церкви, сообщающим пастве неизбежные формальности и безоговорочные формулы Святого Писания.

– От Сигизмунда Смелкова (цех «R», творческое племя) в Канцелярию Приората по ведомству Криминальной полиции. Тааак… «…довожу до сведения…» Угу-угу… так, вот, ага! Вот. «Вчера в 15.04 из кухни нашей государственной квартиры общей планировки во время просмотра репортажа «Несокрушимый Чугунный Воин», сопряженного с приготовлением пищи из концентрата «Ураган Вкусов», пропала моя жена Виола Смелкова (категория «L», административная служащая). Шума, криков и иных посторонних звуков не наблюдалось. Мебель и утварь в кухне, равно как и в квартире, на месте. Дудочка пропала бесследно…» – Пяткин оторвался от листа. Он недоумевал: – Дудочка? Какая дудочка? Он разве музыкант?

Бульмишев, обладавший свойствами всезнайки, развеял заблуждение шефа мгновенно:

– При допросе с пристрастием у Сиклентьева в Участке, куда его притащили вслед за заявлением, этот субчик Смелков плакал. Путано говорил, что «любит Дудочку, как жизнь», что «пальцем ее никогда не трогал». Как будто это так важно! Да трогай ты ее хоть чем. В тишине. Дома. Не ходи по Участкам.

– Ну?

– Сиклентьев ему резонно указал: «А почему же ты любил «Дудочку», а не жену?», а тот давай кривить губы и хлюпать: «Жена и есть Дудочка». Видите? Кличка!

– Да ну! А ты откуда все это знаешь?

– А я там был.

Практикант важно сел на стол, и следователь тут же папкой наотмашь врезал ему по седалищу. Тот вскочил:

– Я дело принимать ездил!

– Принимать?

– Ну, забирать. Подозрительный этот Смелков.

– Чем?

– Отвечая на вопросы, часто держал себя за нос. Подергивался, изображал стенания и крики.

– Ну и что? Жена пропала, не ботинок.

– Да врет он все! Сейчас его отправили в Шестую психоневрологическую клинику для прохождения психиатрической экспертизы и выяснения причин странного поведения. Вот и посмотрим!

Пяткин осмыслил сказанное. Прикинул, во что может вылиться психиатрическая клиника для следствия и спросил:

– А Смелкову эту куда унесло?

– Никаких признаков тела Смелковой в квартире не обнаружено. Выходящей из дома ее никто не видел. Под распахнутым окном, с треснувшим в уголке стеклом…

– Треснувшим?

– Я произвел осмотр.

– Так. Ну, ну…

– Под окном никаких следов тела отличавшейся повышенным темпераментом Виолы не обнаружено.

– Повышенным?

– Я опросил соседей.

– Так. Ну, ну…

– Как будто ее вороны унесли.

– Окно распахнуто было?

– Да.

– Почему?

– Жарко днем.

– Тааак… – Задумался Пяткин. – А если она при своем повышенном темпераменте, с учетом вялого и унылого нрава ее плаксы-мужа, с любовником через окно сбежала?

– И суп не выключила?

– Какой суп?

– Она суп варила. «Ураган Вкусов». Так вот, он весь выкипел. Чуть до пожара не дошло. – Почесал многозначительно ухо. – Хотя версия с любовником – крепкая. Можно, конечно, еще и мужа потрясти.

– Опять впросак. Еще один висяк.

Бульмишев переменил тему:

– А с теми тремя из Госохраны что? Так и?.. – Покрутил головой отрицательно.

– Так и. – Подтвердил Пяткин. – А как еще?

Запихал заявление Смелкова в папку, глянул на практиканта, повеселев:

– Похоже, заберут их у нас. Снимут трупы с души.

– Кто?

– Военная прокуратура.

– И правильно! Они же военные! Вот пусть и…

– Не военные, а охрана. Государственная фундаментальная охрана. ГФО.

Бульмишев посмотрел выжидательно:

– Так. И что?

– По идее должны бы ими заниматься эсэспэшники.

– Логично.

– Ну да… – Пяткин отмахнулся рукой – …нам – все равно. Главное – дело долой. А то ищи этих маньяков.

– Маньяков?

– А кто, по-твоему, ее раскромсал? Лучшие друзья Юлия – железнодорожники?

– Но маньяков же теперь нет. Главный психолог мегаполиса профессор-коррелятор Загильмегольтранс-Оглы об этом высказался вполне определенно. Нет – значит – нет.

– Один, видать, остался, – многозначительно глянул на практиканта Пяткин.

– Даааа… Дела!

– Была женщина, а что теперь вместо неё? Вязанка костей.

Бульмишев вспомнил «вязанку», то, как ее ловко, почти молниеносно затолкал в мешок литерный спецназовец и почувствовал холод и боль в затылке. Ему, молодому человеку, было неприлично болеть. И он деловито поинтересовался:

– Как будем решать с Виолой? Смелков или любовник?