Богорождённый

От неожиданного удара в висок в глазах вспыхнули искры. Он упал лицом вниз, на мокрую землю. Герак смутно осознал, что стрела ушла в молоко. Адреналин позволил ему едва–едва удержаться в сознании. Он перекатился, подняв перед собой лук. Перед глазами всё дрожало.

Над ним нависал крупный мужчина в доспехах, которого Герак пристрелил. В его груди по–прежнему торчала стрела. Мужчина ухмыльнулся и поднял ногу.

— Ты должен быть мёртв, — пробормотал Герак.

— Я мёртв, — сказал мужчина и вонзил каблук в лицо Герака.

Захрустел, ломаясь, нос, вспыхнула боль, новые искры, потом наступила темнота.

* * *

Сэйид сгрёб Герака за плащ и потащил его по грязи в сторону брата.

— С этим что будем делать? — спросил он.

Коты прекратили мучить Минсера, с надеждой глядя на Герака.

Зиад взглянул на распростёршуюся у его ног женщину, глаза которой закатились и видны были только белки, а рот распахнулся в крике, который она так и не смогла издать.

— Кажется, женщина ему дорога, — сказал Зиад. — Пускай получают друг друга.

Коты, похоже, были разочарованы и прекратили терзать Минсера. Коробейник валялся на земле, скорчившись, рыдая, истекая кровью из дюжин укусов.

Зиад спрыгнул с помоста и ткнул торговца ногой.

— Теперь ты отведёшь нас к Оракулу.

Минсер по–прежнему прятал лицо в своей рубахе.

— Я же сказал вам: я не знаю, где находится аббатство.

Зиад кивнул на Герака.

— Тогда почему ты сказал ему «я не стану», вместо того, чтобы сказать «я не могу»?

Минсер замер. Он перевернулся и поднял взгляд. Его лицо было в крови и слезах, одно ухо кровоточило от кошачьих укусов.

— Не нужно мне лгать, коробейник, — сказал Зиад. — Я знаю, что в твоей голове есть то, что мне нужно. Я получу это.

Окровавленный и грязный Минсер каким–то чудом нашёл в себе силы на последний акт неповиновения. Двойной подбородок задрожал, когда он сказал:

— Я сначала умру.

— Нет, — отозвался Зиад, опустившись на колени, чтобы посмотреть ему в глаза. — Я не позволю тебе умереть. Вместо этого я сделаю тебе больно. Кошки сделают тебе больно. Мой брат.

Вместе с подбородками Минсера задрожала его нижняя губа.

Зиад продолжал:

— Больно сегодня. Больно завтра. И послезавтра тоже — до тех пор, пока ты наконец не скажешь то, что мне нужно. Ты этого хочешь?

Коты собрались вокруг коробейника, разглядывая его, мяукая. Минсер затрясся. Сэйид увидел, как в его глазах проступает ужас. Страх поселился в торговце до конца его жизни. И всё же Минсер не подчинился. Он закрыл глаза и помотал головой.

Зиад вздохнул, как родитель, огорчённый поведением ребёнка.

— Начни отрезать ему пальцы, Сэйид. Скорми их котам.

Сэйид достал кинжал и схватил потную руку Минсера. Торговец закричал, попытался сжать ладонь в кулак, но ему и надеяться не стоило сравниться силой с Сэйидом. Сэйид зафиксировал руку коробейника, разжал его кулак и прижал клинок к основанию указательного пальца. Торговец завопил. Его дыхание и тело смердели страхом. Коты собрались поблизости, взволнованно мяукая.

— Вы не люди! Вы не люди!

— Отрезай, — приказал Зиад.

Сэйид только легонько нажал, и последние остатки сопротивления, которые ещё оставались у Минсера, рассыпались в пыль.

— Хорошо! Хорошо! Да простят меня боги, но я покажу вам! Не отрезайте мне пальцы! Не надо! Я отведу вас туда, куда помню дорогу, но это не весь путь. Оракул видит, когда достойные люди ищут аббатство. Он посылает эскорт, который проводит паломников по перевалу. Только они знают всю дорогу.

— Перевал? — спросил Сэйид. — В Грозовых вершинах?

Минсер помешкал, сглотнул, кивнул.

— Как далеко отсюда? — спросил Сэйид, встряхнув толстяка. — Как далеко?

— Думаю… два дня, — ответил Минсер. — Может быть, три.

— Я же говорил тебе, брат, — сказал Зиад с триумфом во взгляде. — Мы найдём Оракула и он расскажет нам, где искать сына Эревиса Кейла. А потом владыка Кании освободит нас от нашего проклятия.

— Вы и правда прокляты, — сказал Минсер, рыдая. — Ваши души прокляты. Вы — дьяволы похуже этих кошек.

— Заткни пасть, — вяло сказал Сэйид. Он не мог найти в себе злости. Он чувствовал что–то, чего не чувствовал вот уже десятки лет, нечто чужое, нечто, что казалось ему давным–давно утраченным: надежду.

— А что с моим мулом? — несмело спросил Минсер. — Что с Греем?

— Твой мул пойдёт с нами, — ответил Зиад. — Мои коты потащат его в своих желудках.

Минсер заплакал.

* * *

Растущая усталость замедлила паломников. Васен, Бирн, Элдрис и Нальд делали, что могли, чтобы не позволить им упасть духом и лишиться сил, но встреча с наездниками–шадовар заронила в них семя страха, которое расцвело в тёмном сембийском воздухе. Элдрис нёс на себе Нолла, хотя было заметно, что мальчик выздоравливает.

Бирн, Васен и Орсин шагали вперед колонны.

— Мы идём слишком быстро — сказал Бирн. — Они не справляются.

— У нас нет выбора, — ответил Васен, разглядывая местность впереди. — Позаботься о них. Саккорс или анклав шейдов быстро узнают о нас. Придут новые Шадовар. Мы должны отвести их в Долины.

— А потом? — спросил Бирн. — Там их ждёт война.