Богорождённый

— Знаю, — ответил Васен. — Но что ещё можно сделать, Бирн? Таков этот мир. Мы просто должны доставить их туда в целости.

— Да, — согласился Бирн. — Таков мир.

Васен положил руку ему на плечо.

— Пройдись с ними. Порассказывай истории. Даруй утешение благословений Амонатора. И утешься сам — тем немногим, что ты можешь им дать.

— Да, первый клинок, — Бирн отошёл обратно в колонну, оставив Васена и Орсина наедине.

— Ты сказал, что хочешь о чём–то поговорить, — начал Васен. — Так говори.

Мгновение Орсин шагал молча, вероятно, раздумывая, с чего начать.

— Твой Оракул может видеть будущее, так?

— Видеть — сильное слово, но да. Он видит отблески будущих событий.

— И всё же он отослал тебя — нас, всех нас — из аббатства, зная, что мальчишка заболеет, зная, что мы встретим Шадовар.

Васен покачал головой.

— Зная — слишком сильно сказано.

— Либо он провидец, либо нет.

На это Васен ничего не ответил. Тени медленно чертили вокруг него круги.

— Почему он пошёл на такой риск? Встреча с Шадовар ставит под угрозу всё аббатство. В Сембии запрещено поклоняться любым богам, кроме Шар. И Шадовар не поощряют не санкционированных путешествий. Что, если бы тебя схватили в плен?

— Я никогда не рассказал бы Шадовар про аббатство.

— Бирн? Элдрис?

— И они тоже.

— Что ж, ладно, — сказал Орсин, принимая такой ответ. — Но зачем рисковать? Либо видения подвели его, либо…

Васен остановился и повернулся, чтобы посмотреть прямо в лицо Орсину.

— Либо что? Ты думаешь, он стал бы просто так рисковать жизнями паломников? Нашими жизнями?

— Не просто так, нет, — ответил Орсин. — Но, думаю, что–то происходит. Я думаю, он это предвидел.

Васен вспомнил разговор с Оракулом в дверях своей кельи. Должно быть, это отразилось на его лице.

— Ты тоже об этом думал, не так ли? — спросил Орсин.

Они зашагали снова, прежде чем колонна смогла их догнать.

— Не знаю, — ответил Васен, глядя на небо. — В последнее время всё было странно.

— Да, — кивнул Орсин. — Моё путешествие в аббатство. Наша встреча.

— Думаешь, всё подстроил Оракул?

— Теперь ты сам используешь чересчур сильные слова. «Подстроил» — нет. «Предвидел» — да. Но что это значит? Каковы были его намерения?

Васен пожал плечами.

— И духи на перевале. Это тоже было странно.

— Да, — сказал Орсин. — Они говорили с тобой о твоём отце.

Васен кивнул.

— И ты знал о моём отце. Ты поклоняешься тому же богу, что и он.

— Мы с тобой встретились, и вот мы здесь. Здесь происходит что–то большее, чем доступно взгляду, Васен. Может быть, этого не видит даже Оракул.

— Может быть, — сказал Васен. — Я спрошу его, когда увижу снова. Сейчас моя главная забота — паломники.

Казалось, Орсин хочет сказать что–то ещё, но в итоге он произнёс только:

— Согласен.

Несколько часов каждый шагал наедине со своими мыслями, подгоняя паломников, оглядывая небо и равнины вокруг. Большая часть дня прошла без происшествий, разве что Нолл начал идти самостоятельно. Он пока ещё был слаб, но справился, и его выздоровление вызвало улыбки и подняло дух паломников. Элора бросилась к Васену и обняла его так крепко, что у него на миг перехватило дыхание.

— Спасибо вам, добрый сэр, — прошептала она. — Спасибо, что спасли моего сына.

Васен почувствовал, как к щекам прилило тепло. Тени вокруг него завертелись, поймали Элору, хотя она, казалось, не обратила внимания. Бирн и Нальд ухмыльнулись, увидев, как ему неловко — а ему было действительно неловко.

— Пожалуйста, миледи.

— Спасибо вам за ваши молитвы, добрый сэр, — сама серьёзность, сказал Нолл Васену.

Васен улыбнулся, выпутался из объятий Элоры и взъерошил парню волосы.

— Не уверен, что это были молитвы. Ты крепкий парень, Нолл.

Мальчик улыбнулся по–прежнему бледными губами и подошёл к матери.

Мечи рассвета заставляли паломников напрягать последние силы. Когда пилигримы уже не могли продолжать путь, они разбили лагерь в укрытой соснами низине.

— Никакого огня, — приказал Васен, и в ответ раздались стоны. — Сбейтесь в кучу, чтобы согреться. Я подежурю первым.

— Я вторым, — предложил Орсин.

Бирн отнёсся к этому скептически.

— Первый клинок, вторым должен дежурить я. Нальд или Элдрис — третьими. Орсин — не один из нас.

Он смущённо кивнул дэве.

— Не хочу тебя обидеть.

— Никаких обид, — ответил непроницаемый, как статуя, Орсин.

— Орсин — один из нас во всём, что имеет значение, — сказал Васен. — И он видит в темноте не хуже меня.

— Как скажешь, первый клинок, — кивнув, подчинился Бирн и вернулся обратно к паломникам.

— Иди поешь, Орсин, — сказал Васен. — Потом поспи. Я разбужу тебя, когда придёт время.

— Как скажешь, первый клинок, — кивнул Орсин, шутливо подмигнул и присоединился к Бирну рядом с паломниками.

Той ночью, пока паломники дрожали на ветру и спали на мокрой земле, Васен сидел в одиночестве на краю лагеря. Он смотрел на тёмные равнины. Его отец знал прежнюю Сембию — до того, как Шадовар укрыли её вечной ночью. Его отец сражался, чтобы сохранить Сембию в свете.

И, в конце концов, его отец потерпел поражение.

Ты не должен потерпеть поражение, Васен.

Слова, что преследовали его во снах.