Богоубийство (СИ)

Джек кивнул головой, после чего понял, что пора и ему идти – огибать строптивый уклон, шагая вдоль мыса вверх. Снова ему пришлось лицезреть «багровые камни» - пока что, единственное, что вселяло ему неприятные мысли, не считая перепалки с Брюсом. От этого места становилось жутко, мурашки бегали по коже.

Спустя двадцать минут Джек был практически наверху. Он уже видел знакомый камень, за которым и начиналась сначала спускающаяся среди кустарников тропа, затем поднимающаяся на скалы, извилистая, местами стирающаяся и скрывающаяся в рельефе этой части острова. Отсюда отлично было видно Бухту Смерти, ничем не хуже чем с мыса Смерти. И посмотрев в ее сторону, Джек увидел два небольших темных пятнышка, чуть продолговатых, плавно двигающихся на льду.

Кайл и Брюс. Они медленно ползли по льду, уверенно преодолевая бухту по прямой. Джек предположил, что братья могут добраться до перешейка минут за сорок, максимум час, если они будут брать паузу для передышки. Ему же потребуется (с учетом рельефа и того, что по этой тропе он ходил не более трех раз) не менее часа для того, чтобы выйти на китовый берег и упереться в перешеек. По идее, где-то около него могли оказаться и Кайл с Брюсом. Могли оказаться и метрах в пятистах далее. Но при таком раскладе, Джек не заметил бы их из-за выпирающей в море скалы, которая служила тем барьером, отделяющим северную часть острова от южной. Там, где могли оказаться Кайл и Брюс – по сути, крайняя точка их «цивилизации». Их решение было более рискованным, как рассуждал Джек. Но и он при большей части раскладов не собирался останавливаться у перешейка, а искать путь, чтобы преодолеть его. Выйти на южную часть острова. Он был решительно настроен на это. Иначе, какой смысл? Джек все чаще питал себя этим вопросом, преодолевая метр за метром, мотивируя себя таким образом.

В большинстве тенистых мест еще сохранялся не подтаявший снег. Ступая по нему, Джек слышал скрип под ногами, который навевал ему мысли о его сыне и его обеспокоенности судьбой Мортимера. Невольно, сам начал задумываться о «еретике» и о помыслах своего сына.

Почему его сына так заботила жизнь Мортимера? Неужели, его словам, что он записал в своей записной книжке, он доверяет больше, чем святым писаниям, продиктованным самим богом? Почему он так переживает за него и его участь? Почему он допускает себе мысль, что тот может быть еще жив, когда все уверены, что он мертв? Даже сам Джек практически на все сто был уверен в этом. Пережить зиму в абсолютно диких условиях их жесткого климата при том, что еду и воду нужно самостоятельно добывать куда искуснее, чем она добывается общими усилиями и налаживается общественной жизнью поселка – ему казалось задачей очень трудно выполнимой. Даже, если он нашел источник воды, еды, огня и укрытие – это очень сложно, пережить субарктическую зиму, начало которой часто выпадает уже на конец октября и конец которой начинает просматриваться лишь сейчас – в апреле.

Но вдруг, он пережил эту зиму? Вдруг, Джек даже натолкнется на его следы? Хотя бы где-нибудь, хоть Джек был и уверен, что даже если Мортимер и жив, то он бы тщательно зачищал бы их, не оставляя после себя признаки обитания человека вне поселения. Он не скажет никому, если он найдет его следы. Джек обещал это своему сыну. Сам не зная, почему, но он даже нашел вдохновение в этих мыслях. Если Мортимер жив, возможно, и правда, жизнь имеет границы более широкие, чем об этом говорил Джулиан. Возможно, и его сына вдохновляли эти мысли? Неужели, он сделал шаг навстречу тому, чтобы понять его, как он сделал очередной шаг навстречу перешейку? Возможно… Джек все больше думал о нем, а не о медведе, теперь. Он уже практически сам признавал ту гипотезу, что он может быть жив.

Кайл и Брюс. Если они найдут его следы, наверняка, они поймут, что Мортимер жив. Они и сами могут попытаться отыскать его. А возможно, отыщут его, параллельно ища медведя. И что будет? Они предадут еретика суду. Еще одна человеческая смерть на глазах его сына.

Смерть. Именно она разочаровывала Марка – теперь Джек понимал это. Напрасная смерть. Сбежав, Мортимер, по крайней мере, мог бы встретить ее естественным путем, а не принужденным. Сам Джек больше не хотел видеть смерти человеческой.

Как они дошли до такого? Ведь все они были нормальными людьми, когда прибыли сюда, ища убежища. Неужели, оно стало сводить их с ума? Их образ жизни становится все более варварским изо дня в день. Они все менее человечны. Двадцать первый век… Ведь не тринадцатый! Когда и что пошло не так? Неужели у бога настолько странная любовь? Неужели и сын его Марк уже в свои двенадцать задается этим вопросом, разочаровываясь? Вполне… Он может. Почему он сам не смог рассмотреть этот абсурд ранее? Что мешало? Что не давало? Потребовалось много смертей, нападение медведя на его сына, теперь его поиски, и возможность встретить Мортимера – все это понадобилось для того, чтобы Джек сейчас задумался об этом, как никогда. Словно озаренный. Прежде он привык строить жизнь руками. У него не было времени на мысли…