Бои в Прибалтике. 1919 год

Командная инстанция «Кольберг» также заявила о своем согласии на временное пребывание графа фон дер Гольца в Митаве, однако потребовала скорейшего переноса штаба корпуса в Янишки и объявила, что выполнение выставленных войсками условий совершенно исключено. Она настаивала на безусловном подчинении, хотя это и не исключало, что генерал Грёнер заступился перед правительством за некоторые из их требований.

Командующие войсками в связи с требованиями командной инстанции «Кольберг»

Командующий корпусом сообщил об этом решении всем командующим частями и потребовал от них донести, намерены ли они выполнять поставленные командной инстанцией «Кольберг» требования или нет.

На основании этого запроса капитан-цур-зее Зиверт от имени стрелкового полка «Балтенланд», фрайкоров Брандиса и Штевера, отряда Медема, группы Йены, Баденского штурмового батальона, австрийского разведывательного корпуса, 426-го авиаотряда и боевой эскадрильи Захсенберга заявил, что не присоединялся к требованиям Железной дивизии и не отказывался подчиняться. 25 августа он лишь сообщил, что полк «Балтенланд» поддерживает пожелания Железной дивизии. Однако еще в тот же день полк заявил, что целью фрайкоров является только получение разрешения на борьбу с большевизмом. Капитан Зиверт, принявший тогда на себя командование объединившимися в Немецкий легион фрайкорами, в этом же духе обратился и к министру рейхсвера, через капитана Медема попросив его распространить «Воззвание немецких фрайкоров к германскому Отечеству и всем культурным народам Земли»[316]. В нем правительству и зарубежным странам пытались разъяснить, что для фрайкоров дело заключается исключительно в том, чтобы «защитить границы нашего Отечества от неслыханных бедствий, которые принесло бы нашему народу вторжение большевистских орд».

«Если мы и хотели бы упорно держаться здесь и далее, то делаем это не из империалистических или реакционных причин: мы намерены выполнить неуклонный долг перед Отечеством и принятую на себя миссию перед всем человечеством!».

В сопроводительном письме министру рейхсвера можно найти и такие, еще и сегодня[317] заслуживающие внимания, фразы:

«Мужчины, дисциплинированные внутренне и внешне, вставшие на путь борьбы с большевизмом, не могут не быть проникнуты убеждением, что это явление должно быть уничтожено, чтобы не исчезла культура всего мира, в том числе и Германии. Чудовищная нищета, которую несет с собою большевизм, пробирает до самого сердца. Большевизм нельзя постигнуть теоретически, только тот, кому довелось пережить его, постиг и ненавидит его. Мы убеждены, что большевизм автоматически проникнет в тот вакуум, который образуется в Курляндии после ухода немецких солдат, а она, безусловно, падет жертвой той ядовитой бациллы большевистской пропаганды, что может проникнуть через любой фронт.

Вторым мотивом нашего воззвания, пусть и не высказываемым столь открыто, является национальный. Германия духовно, морально больна и истощена. По нашему убеждению, она исцелится не партийно-политическими движениями справа или слева. Это должно исходить из глубины ее, из души каждого из нас в отдельности. Германии надо вновь показать подвиги идеалистического самопожертвования ради идеи и направить ее на это».

Несколькими месяцами спустя капитан-цур-зее Зиверт своей кровью заплатил за такое идеалистическое понимание своего долга.

Майор Бишоф 27 августа от лица Железной дивизии доложил, что отход от прежних требований был бы равносилен полному распаду. Чтобы не допустить этого и спасти Латвию и Родину от несчастья, он и сделался глашатаем воли солдат. 29 августа он подчеркнул свою позицию тем, что вновь не позволил провести повторно приказанный вывоз 3-го батальона 3-го Курляндского пехотного полка (фрайкора Рикхоффа). 5 сентября он озвучил заявление, что мог бы отказаться от выставленных правительству требований экономического рода, если бы этим можно было добиться гарантий Железной дивизии для дальнейшей борьбы с большевизмом.

Поначалу это давало свои плоды. Но и настойчивое указание офицера-связного в Митаве на угрожающее положение на эстонско-латышском антибольшевистском фронте, а под Псковом мог последовать настоящий прорыв[318], по-видимому, было проигнорировано инстанциями на Родине. Эвакуация, не считая составов с матчастью и отправки небольших формирований, была прервана. Когда и в какой форме Антанта вернется к своему требованию о выводе войск, было неизвестно.

Министр рейхсвера 5 сентября телеграфировал в командную инстанцию «Кольберг»: