Бояре, отроки, дружины. Военно-политическая элита Руси в X–XI веках

Если оставить в стороне представителей духовенства, то социальная иерархия выстраивается здесь следующим образом (сверху вниз): бояре – купцы – дворяне – «вси люди». В сущности, мы видим примерно те же элементы, что и в рассказе о пирах Владимира, лишь с некоторой перегруппировкой. Бояре остаются на своём месте, купцы и «вси люди», очевидно, представляют городское население (или преимущественно городское) и соответствуют «сотским, десятским и нарочитым мужам», а дворяне заменили гридь. Замена гриди на дворянство вполне понятна ввиду того исследования, которое было представлено выше в главе III, – гридь как «большая дружина» теряет своё значение в XII в. и трансформируется, а в ряду княжеских слуг дворяне занимают важнейшее место, и в XIII в. уже слова дворяне и слуги выступают в ряде случаев синонимами[1004]. Однако показательно, что купцы в иерархии оторвались от «всех людей» и потеснили со второго места княжеских слуг – это надо объяснять, прежде всего, как раз исчезновением или радикальным сокращением корпусов профессиональных воинов на княжеском содержании, а с другой стороны, возросшим значением городских «олигархов».

2. Местная знать?

Как было замечено чуть выше, сообщение о Константине Добрыниче и новгородцах содержит информацию важную в разных отношениях. Помимо отражения социальной стратификации историки находят в нём также указания, позволяющие им определять сущность боярства как социального слоя. В начале этой главы уже говорилось, что за разным понимание термина бо(л)ярин стоят разные исторические концепции. Это летописное сообщение заставляет вернуться к обсуждению этих концепций.

В историографии с середины XIX в. существует мнение, что в домонгольской Руси была некая «местная» знать, связанная происхождением и интересами с локальными центрами (см. во «Введении»). Разные авторы придавали разное значение этой местной знати и видели в ней разных лиц. Раньше их называли «земскими боярами», но А. А. Горский справедливо заметил, что этот термин не встречается в домонгольское время. Он считает, что за этим выражением как научным понятием стоят ложные представления, а на самом деле знать была только «дружинная»/«военно-служилая»[1005]. Среди современных авторов фактически противоположной точки зрения придерживается И. Я. Фроянов, который характеризует строй Древней Руси как «общинность без первобытности»[1006] и считает, что бояре были «общинными лидерами» – то есть людьми, в силу личных качеств возглавляющими в тот или иной момент ту или иную местную общину. В более ранних работах он употреблял выражение «земские бояре», хотя оговаривался об условности разделения бояр на земских и служилых[1007].

Позднее он писал просто о «знати», но вкладывал в это слово лишь смысл общественного лидерства, не признавая существования в домонгольской Руси знати как правящего или господствующего класса[1008].

Обе точки зрения – и Горского, и Фроянова – порывают с центральной идеей советской историографии, что бояре с древнейшего времени являлись землевладельцами-вотчинниками и фактически выступали «местной знатью», хотя и вступавшей в «вассальные» отношения с князьями. Горский, ставя во главу угла «дружину», обращается к теории Преснякова о «княжом праве», а Фроянов отчасти опирается на славянофильские интерпретации, отчасти прибегает к этнологическим (антропологическим) теориям об устройстве догосударственных общностей. В то же время некоторые идеи этих авторов связывают их с представлениями, принятыми в советское время. Так, Фроянов исходит из марксистской теории классовых противоречий и смен формаций. Горский, сходясь с Пресняковым в том, что лишь в XII в. знать приобретает заметную политическую самостоятельность, расходится в понимании основ этой самостоятельности: Пресняков указывал на связь «влиятельного боярского класса» с «городской вечевой стихией», а Горский, согласно с пониманием феодализма в марксизме, считает основой боярского могущества развитие сеньориального землевладения.