Бояре, отроки, дружины. Военно-политическая элита Руси в X–XI веках

Важным показателем общих интересов и совместной деятельности знати и горожан является возникновение как раз в XI в. должности тысяцкого, которая, конечно, была связана с децимальной организацией. Первые упоминания этой должности, как известно, относятся к концу XI – началу XII в. В статье ПВЛ под 6597 (1089) г. сообщается, что Успенский собор в Печерском монастыре был освящён «при бл(а)городьнѣмъ князи Всеволодѣ», «воеводьство держащю кыевьскыя тысяща Яневи»[984]. Упомянутый здесь Янь – по всей видимости, известный киевский боярин Янь Вышатич, неоднократно упомянутый в летописи, в том числе в разобранной выше статье 6601 (1093) г. А в рассказе о смерти киевского князя Святополка Изяславича в 1113 г. и волнениях в Киеве, возникших после неё, тысяцким в городе упомянут Путята, который, вероятно, был братом Яня[985].

Анализ существующих данных о тысяцких в Древней Руси приводит к выводу, что эту должность занимали виднейшие бояре и в их компетенцию входили военная организация городского населения, а также вопросы городского управления и фиска, особенно в сфере торговли[986]. Тихомиров делал вывод, что тысяцкие «утверждаются как начальники над городским населением» и «хотя и назначаются князем, но становятся представителями городского населения»[987]. Он подчёркивал их роль именно как своего рода связующего звена между княжеской администрацией и городской средой. В создании специальной должности, координировавшей деятельность этих двух сфер, практическое и в то же время своего рода символическое воплощение получила экономическая и отчасти политическая общность боярства и городской верхушки. Децимальная организация– городская (или выросшая из города), а во главе неё – боярин.

Таким образом, в летописном известии о пирах Владимира мы видим три группы или даже слоя населения – бояре, гриди и городская верхушка– которые, судя по всему, и составляли элиту Руси, если понимать под элитой людей, выделявшихся в масштабах государства по социальным, экономическим и политическим параметрам (см. во «Введении», с. 19).

Летописец, вероятно, и хотел выразить мысль, что князь объединяет все лучшие и важнейшие общественные элементы, которые вообще заслуживали приглашения «по вся неделя» на его «двор в гридьницу», и заботится о них. Каждая из этих групп была связана с князем как главой государства и важна для него, но по-разному. Собственно под покровом «княжого права» находились гриди – воины на княжеском содержании. Хотя по статусу это были люди, принадлежащие «дому» или «двору» князя, но то ли в силу своих военных качеств, то ли как княжеские слуги они, судя по порядку перечисления, рассматривались летописцем как более важные персоны, чем представители городского населения. Бояре служат князю, и от этой службы происходят их политическое влияние и какая-то часть (вероятно, даже важнейшая) доходов, но высокое положение в обществе, достаток и наличие собственных зависимых людей сообщают им известную самостоятельность, заставляют всех, в том числе и самого князя, уважать их и с ними считаться. Наконец, купцы и прочие городские жители связаны с князем меньше остальных – главным образом, фискальными отношениями и частными заказами и поручениями. Но они важны также как люди, которых можно задействовать на разовые военные мероприятия. Они тесно взаимодействуют с боярами.

В данных, происходящих из других летописных известий или нелетописных источников, просматривается та же структура элиты, хотя не в таком целостном виде и с пропуском того или другого элемента. Примером может послужить одно из сообщений летописного рассказа о борьбе сыновей Владимира Ярослава и Святополка после его смерти, важное в разных отношениях. В летописной статье ПВЛ под 6526 (1018) г. излагается известный эпизод этой борьбы, когда Ярослав, потерпев поражение от объединённых сил Святополка и Болеслава, польского князя, бежал из Киева в Новгород «бѣжати за море». Из Новгорода Ярослав хотел «бѣжати за море», но новгородцы во главе с посадником воспротивились его намерению: «и посадникъ Коснятинъ, с(ы)нъ Добрынь, с новгородьци расѣкоша лодьѣ Ярославлѣ рекуще: хочемъ ся и еще бити съ Болеславомъ и съ С(вя)тополкомь. Начаша скотъ събирати от мужа по 4 куны, а от старостъ по 10 гривен, а от бояръ по 18 гривен, и приведоша варягы, вдаша имъ скотъ, и совокупи Ярославъ воя многы»[988].