Бояре Стародубские. На заре

Утром – те же сомненья перед Ольгой. Он решился идти в церковь и после молитвы решить: должен ли он принять такой союз? В церкви сошло на него полное спокойствие; он решил, что не допустит Ольгу вступить с ним в брак без особой склонности к нему, он нашел в себе силу отказаться от блеснувшей надежды на счастие – ради нее! Он объяснит ей, что не может воспользоваться ее ошибкой, в которой она может раскаяться. Возвращаясь из церкви, он встретил Ольгу в саду и просил ее тотчас же выслушать его, не дожидаясь полудня. По первому взгляду на Сильвестра Ольга угадала по его непривычной бледности, что ей придется выслушать отказ, – но надо бодро выдержать необходимое зло. Ольга спокойно пошла с ним рядом, направляясь к пруду, в густую леваду из старых ив; там никто не мог помешать им. В густой роще из старых, частью посохших ив никого не было, только галки взлетали стаями с своих огромных гнезд и, испуганные, улетали в луга.

Сильвестр и Ольга прошли в чащу по узкой, заросшей подорожником тропинке, они остановились над прудом, искрившимся на утреннем солнце; небо было над ними светло и приветливо, как и вчера.

«Что же он скажет сегодня?» – думала Ольга и молча ждала этих слов.

– Я должен сказать вам, Ольга, – начал Сильвестр, – что вы поступаете ошибочно и можете раскаяться и пострадать со временем, избирая меня своим спутником для того только, чтобы избежать какого-то неизвестного, пугающего вас брака. Я считаю долгом отказаться от такого счастья ради вас.

– Скажите лучше, – прервала его Ольга, глядя на него с упреком, – скажите лучше, ради своего честолюбия, и притом не разделяя моей склонности, вам легко отказаться от ненужного вам счастья; и прекратим наш разговор! – докончила она, порываясь уйти.

– Нет, остановитесь на минуту! – удержал он Ольгу, готовую уйти. – Перед Богом, мне нелегко отказаться от счастья, и у меня нет планов честолюбия в будущем, я еще никогда не решал его. Но чтоб союз был благословлен небом, надо с обеих сторон вносить в него любовь друг к другу.

– Да! И вы не находите ее в себе, Сильвестр, довольно.

– Я не знаю, найду ли ее в вас, Ольга. Я никогда не слышал от вас… – продолжал Сильвестр, смущенный, вглядываясь в выражение лица ее.

Ольга молчала; она смотрела в сторону, слегка отворачивая лицо от Сильвестра, борьба выражалась на лице ее. Ей было и без того неловко; солнце светило ей прямо в лицо, обливая всю ее своим теплым светом, а ветер относил в сторону белый кисейный шарф, служивший ей вуалем, длинные концы его падали на плечо Сильвестра, который бессознательно задержал один из них рукою. Ольга старалась надвинуть вуаль на свои шелковистые светлые косы, лежавшие вокруг головы, темные глаза ее сумрачно глядели вдаль.

– Если вам нужно было, чтоб я высказала любовь свою к вам, то я скажу, что согласилась бы выйти замуж только за вас, – проговорила она и, огорченная, продолжала отворачивать лицо свое.

– Что же мешало вам высказать это? Разве гордость?.. – спрашивал Яницкий, улыбаясь.

Они прошлись несколько раз по дорожке, огибавшей пруд, рука с рукою, перебирая в памяти все вчерашние события. Ольга рассказала ему, что Анна была, конечно, против ее брака с Сильвестром и вчера же хотела восстановить против них отца, в то же время мешая им объясниться. Вот почему Ольга не вышла к ужину вечером. У них был продолжительный спор в их комнате.

Анна увещевала сестру не затевать неравного брака в то время, когда, может быть, ее ждало богатое замужество. Она упрекала Ольгу в том, что она отвлекала Сильвестра от его призвания, когда его единственной блестящей будущностью могло быть монашество, которое привело бы его к высокому сану.

– Мне нужно только одного: чтобы моя будущность привела меня к полезной, благой деятельности, – прервал Яницкий рассказ Ольги.

– А я сказала Анне, что уступаю ей все почести, всех знатных и богатых женихов, и хотя бы и самого гетмана… После этого она поцеловала меня и мы помирились.

– Так вот как высоко она смотрит! – сказал Сильвестр, удивленно пожимая плечами.

– Да, ее желаньям конца нет; а я боюсь, что ее же пылкость и надменность немало принесут ей горя, даже если она будет при дворе государыни.

– Мне надо знать еще, что скажет мне наш почтенный сержант, ваш отец! Позвольте мне тотчас переговорить с ним и просить его согласия на брак наш. Тяжело мне идти к нему, не зная, как он это примет!

– Разве он не ласкает вас уже много лет, как родного сына! Он, верно, уже вчера все понял, когда весело махнул на нас рукою. Идите смело. Анна сказала, что отец не только согласится на мой брак с вами, но даже отдал бы и ее за Стефана, чтоб приобрести веселого собеседника.

– В таком случае, я пойду к нему смело, – сказал Сильвестр и пошел к дому решительною и твердою поступью.

Ольга смотрела вслед ему, радуясь его твердости. И кто бы не поверил ему в эту минуту, глядя, как он был бодр под влиянием минутного одушевления!