Боярин

– Смею предположить, что это двойник. Этакий прием для повышения ажиотажа вокруг картин, – стоял на своем тот. – Допустим, Некто не боярин Москаленко, который, что общеизвестно, является одаренным художником. Но кто-нибудь видел, чтобы он продавал свои картины? Кто-то может похвастать тем, что в его коллекции находятся полотна боярина? Ну хоть один человек? А ведь чтобы достигнуть мастерства, нужно написать сотни холстов.

– Мы не представлены. Москаленко-Измайлов. С кем имею честь? – Николай и не подумал проходить мимо.

– Позволь тебе представить, Боренька. Мой старинный знакомый, Хрусталев Петр Анисимович. Потомственный дворянин, с некоторых пор ушел на гражданскую службу, – вклинилась в разговор Москаленко.

– Очень приятно, – произнес Николай, выразительно взглянув на Елизавету Петровну.

Николай был попросту лишен выбора. Он не мог пройти мимо, не обратив внимания на этот выпад. И тут вдруг в дело вмешалась Москаленко. Да так решительно, что никаких сомнений: она не позволит разрастись даже малейшему намеку на перепалку.

– Боренька, Катюша, подождите меня, пожалуйста, у фуршетного столика. Признаться, очень хочется есть. Положи мне на свое усмотрение, – попросила она девушку.

Ну что тут сказать. Сын, пусть и приемный, но самый настоящий, и невестка, без каких-либо оговорок. Они не имели шанса не подчиниться ей. Во всяком случае, пока дело не дошло до открытых оскорблений. А по факту Николай не имел права встревать в перепалку, которая могла навредить Борису.

Одно дело, когда двойник в дворянском звании изображает своего сюзерена, дабы защитить его, и совсем иное, когда он начинает лгать от его имени. Это уже совершенно иная материя. И подобное общество уже не спустит.

– Петр Анисимович, мой сын – выходец с рабочей окраины, а потому умеет довольствоваться малым. Придется, так и коркой черствого хлеба. Но так уж вышло, что с того момента, как Борис покинул родной остров, он в деньгах не нуждался. Уже в пятнадцать он захватил свою первую шхуну. Милая, прекрасный наряд, – обратилась она к одной из девушек в компании, обряженных в юбку-брюки.

Данный элемент гардероба за последние годы получил столь серьезное распространение, что его уже надевали на полусветские мероприятия. Это даже считалось эдаким шиком.

– Благодарю. – Девушка кивком обозначила вежливый поклон.

– Девять лет назад именно Борис нарисовал эскиз юбки-брюк на острове Альборан и предложил их портному Кристофору Коупленду, которого по сей день ошибочно считают их создателем. Хотя нужно отдать ему должное, сам портной себя таковым никогда не называл. И только эта новинка за прошедшие годы принесла моему сыну уже порядка пятисот тысяч рублей. Помимо этого, за ним числятся десятки изобретений, многие из которых сегодня кажутся обыденностью, но продолжают приносить ему дивиденды. Это кроме его заводов и фабрик. Мой мальчик никогда не испытывал финансовых затруднений, Петр Анисимович. Потому что всегда соизмерял свои аппетиты со своими возможностями. И потом, смею предположить, что над этими картинами господину Некто пришлось работать около года. Выручит он за них, при самых оптимистических прогнозах, порядка ста тысяч рублей. Работа над одним «Камуфляжем» занимает не больше недели, а стоимость его начинается от двухсот. Подумайте сами, нужно ли Борису продавать свои картины? Да еще и прибегая к подобным сложностям.

Ни капли лжи. Только голые факты и призыв к логичным суждениям. А согласно им Измайлов поступал в высшей степени неразумно вопреки здравому смыслу. Но она не станет озвучивать эти выводы. Пусть собеседники сделают их сами.

– Все же смею предположить, что не хлебом единым жив человек, – не желал униматься Хрусталев, хотя все в его компании уже были убеждены в абсурдности высказанных им предположений.

– Петр Анисимович, все, на что вас хватило, – это сорок лет беспорочной службы на парусно-винтовом клипере. И погибнуть в первом же боевом столкновении. После чего сбежать на берег, устроившись на гражданской службе. Не вам судить о моем сыне. Завидуйте молча. А лучше бросьте это занятие и ищите причины ваших неудач не в окружающих, а в себе. И да. Не стоит благодарить меня за то, что я избавила вас от необходимости выйти к барьеру. Боря – отличный стрелок, знаете ли. И уже трижды смотрел в лицо костлявой. Господа, позвольте откланяться. Я и вправду очень голодна, – улыбнувшись, произнесла она и направилась к фуршетному столику.

Вот только решительно непонятно, чего в той улыбке было больше: добродушия или оскала волчицы, защищающей свое потомство. Вот такие противоречивые чувства…

– Сударь, я могу надеяться на автограф от мастера? – подошла моложавая женщина, явно заигрывая с молодым одаренным.

Борис скосил взгляд на владельца галереи. В ответ Станислав Ильич едва обозначил одобрительный кивок. Мол, все в порядке, дамочка сделала приобретение. Ну а коли так, то милости просим.

Пока рука привычно порхала над картоном, припомнились события прошедших трех лет. А годы эти выдались весьма насыщенными.