Боярин, скиф и проклятая (СИ)

Ярогнева же сыскала себе неприятностей: сноха устроила ей словесную взбучку, и чуть ли не до полусмерти заругала за то, что так со степняком повела себя дерзко и по-злому. На ответ, что заплевал весь двор, басурманский чурбан, Татьяна промолчала, но затем сказала так больше не делать. И вот теперь она сидела на полене, да наблюдала за тем, как брат занимается самым дурацким и бесполезным делом: борется с ханским сынком, который пустился в оскорбления, мол, с бревном воевать — это любой дурень умеет.

Мелодия, которую играли пришлые музыканты, звучала раздражающе, Ярогнева зыркнула на Татьяну, в немом вопросе: «Что, брату можно со степняком драку затеять, а мне нельзя и пошутить?». Боярыня покачала головой и глянула на мужа, улыбаясь.

Конечно же, Лютобор побеждал. Конечно же.

Девица поднялась, мотнув косой так, что задела пляшущего неподалеку скомороха, да пошла прочь к конюшням. Не по ней были эти зрелища, не по ней была музыка да все остальное. Чужая она — Ярогнева это чувствовала всей душой. А в такие моменты внутри нее просыпалось что-то скрытое и злое, словно зверь в груди.

Это «что-то» рвалось наружу странными воспоминаниями. Выныривали снег и стаи ворон, какие-то женщины, и нечто темное, что схватило ее множеством ледяных рук. Часть прошлого была словно туманом затянута. Вот она, рыжая, с подружками в лес бежит, смеется да в снежки играет, а вот ее дружинники брата нашли на снегу, белую, как тот снег, разодетую в одну рубаху, да саваном накрытую. Вот лицо рябое от веснушек, а вот — белое, как молоко в кружке.

Вот она — огненное отражение с пламенной рыжиной кос и изумрудами глаз, а вот — белоснежный призрак, видящий всякое и чувствующий вовсе не то, что должна чувствовать юная девица. Татьяна боится с племянником наедине оставлять и в руки давать, Лютобор хмурится, глядя на нее, и никто замуж не зовет из тех, кто видел ее ранее, до той зимы, когда все изменилось. Да и замуж не хочется.

Погладив белогривую кобылку по шее, девица прислонилась к ее морде лбом, прошептав:

— Что же это со мной?

Кобылка неслышно заржала, переминаясь с ноги на ногу. Ярогнева обернулась и заметила краем глаза, как за углом исчез край алого скоморошьего одеяния. Девица усмехнулась и, прислушавшись к отдаляющимся шагам, выглянула из-за угла. Там не было никого. Он ускользнул прежде, чем она успела глянуть хоть одним глазком, но что-то подсказывало Ярогневе, что это был тот скоморох с козлиной маской.

Ярогнева закрыла глаза, вслушиваясь в происходящее на дворе. Музыка оборвалась, в воздухе повисла странная неловкость и неприязнь. Застучали копыта, заскрипели ворота. Девушка выглянула из-за угла и наткнулась на хмурый взгляд Татьяны. Опять.

— Показалось, что кони перепугались, — выдохнула Ярогнева, бросив короткий взгляд в сторону музыкантов, а затем — на брата, что с князем прощался весь в смятении. — Не тебе меня воспитывать.

— Лютобор тебе все позволял, допозволялся, — хмуро проговорила Татьяна. — Оба хороши, ни языка за зубами, ни кулаков при себе удержать не можете.

— Хватит меня воспитывать! — внезапно рыкнула девушка, повинуясь минутному порыву чудовища внутри. — Опостылела мне уже! Свое дитя воспитывай, а ко мне в душу не лезь, дура набитая!

Гнев исчез за одно мгновение, а за ним пришло раскаяние, когда Ярогнева увидела лицо Татьяны. Та поджала губы, хлопнула ресницами, да ушла. Но то лицо нельзя было забыть. Она обидела Татьяну, пусть и не нарочно, но обидела. Ярогнева выдала скверное словцо, да пошла прочь, чтоб за конюшней спрятаться, вот только там конюхи собрались. Девице пришлось повернуть во двор.

— На что уставились?! — гавкнула она в сторону скоморохов, обративших к ней маски. В груди клокотала ярость и злость на саму себя.

— Ярогнева! — голос брата передал все грани его разочарования сестрой досконально.

— Что Ярогнева?! Ну, что Ярогнева? Шестнадцатую осень Ярогнева, в печенках уже сидит! — огрызнулась девица. — Жениха привели сопливого, шутов позвали, да только как басурманину нос расквасили, князь мигом сбежал, как щеночек, с твоего праздника паршивого!

— Прекрати!

— Это ты прекрати! Держишь меня тут, как товар на прилавке, кому бы продать! — Ярогнева пнула в сторону брата камень, и указала на музык. — Заплати один из этих — за него бы замуж выдал?! Никто меня не возьмет, уйми свою Татьяну, опостылела княжну из меня лепить! И сам уймись!

— Нет, ты уймись! — крикнул Лютобор. — Иди к себе и подумай, в чем виновата! Перебесишься — поговорим.

Девица отмахнулась, но к себе в покои рванула так быстро, как только могла. Не было у нее никакого настроения, никакой радости — один только клекот в груди, рвущийся наружу криком и мерзкими словами. Едва захлопнув дверь, Ярогнева услышала раскат грома — собиралась гроза. Сбросив с себя тяжелые украшения, от которых болели уши, и затекла шея, она упала лицом на кровать и глухо зарычала в подушку. Не по ней все это было. Ох, не по ней.

========== Глава 1. Нападение ==========