Боярский эндшпиль

Я встал, оглядел слегка прифигевших зрителей.

– Я, Марк Травин, покупаю это наследство за десять тысяч.

– Э, Марк Львович, я бы хотел объяснить, что платить надо сразу, – проблеял Драгошич. – Таковы правила.

Князь кивнул со своего возвышения.

– Да, Марк, ты, может, хочешь денег где занять, но правило такое – тут и сейчас надо платить. А деньги эти, за дом, получить ты сможешь только через месяц. Ты человек пришлый, законов можешь не знать, так что на первый раз простим. Да?

Я пожал плечами и достал из внутреннего кармана пачку бумажных листов.

– Надеюсь, векселя княжеского банка в качестве оплаты подойдут?

Белый как бумага Драгошич подошел ко мне, трясущимися руками получил десять бумажек, почти ополовинивших стопку, вернулся на свое место и начал разглядывать каждую закорючку.

– Дай сюда, – требовательно протянул руку князь, получил векселя, небрежно их пересчитал. – Десять тысяч. Поздравляю, Марк Львович Травин, с полным вступлением в наследство. Через месяц отдам тебе твои деньги.

Ну а что, я подожду, еще столько же осталось. Ох, спасибо тебе, Мефодий Куров, за закладку, денег-то припрятанных поболее семи тысяч было. Недаром я почти всю ночь мучился, разгребая доступ к схрону и восстанавливая его обратно, в одном тайнике, как муж-изменщик и сказал, семь с копейками лежало, зато другая захоронка, почти рядом, двадцаткой порадовала. Вот кого перед смертью мой домовладелец-барыга обмануть хотел? Жену или колдуна? Но факт, что у него получилось, а мне – прибыток. И вот поделись со мной Тина хотя бы поровну, все-таки жизнь спас – отдал бы ей те деньги, «нашел» бы еще один тайник с ценными бумажками. Но нет, пожадничала, с барского плеча мелочь сбросила и повозку ненужную, а таких людей баловать нельзя. Не за что.

Ну а мне пригодились. Трудно было их обезличить, но беглый сыскной дьяк помог. Я ему – свободу и путевку в Империю оплатил, а он мне через нужных людей все устроил, и не подкопаешься, концов ко мне нет, и дьяка нет – сбежал с деньгами, ищи его по Европам.

Гости потихоньку расходились, обсуждая представление. Добрянский ко мне подошел, поздравил, еще какие-то люди подходили, знакомые еще с Семарглова приема, спасибо модулю – все имена я помнил, ни разу не сбился. Наконец в зрительном зале остались только Фоминский с Радой, Вяземский в одиночестве и сам князь со своим внуком.

Смоленский лично открыл неприметную дверцу за сценой, взмахом руки позвал нас пройти в небольшую комнату, где на столе лежала стопка бумаг. Уселся в резное золоченое кресло, ну и мы примостились по стульям, Жижемский по правую руку от него, Вяземский – по левую, а те, кто из рода Фоминских или перебежчики туда – напротив.

Хозяин паузу выдерживать не стал, протянул обратно мне тощую пачку ассигнаций.

– Держи, Марк, чего там месяц ждать. Откуда деньги взял?

– Наследство от безвременно скончавшегося дядюшки, – осторожно ответил я.

– Н-да, всем бы таких дядюшек. А ты, Ратька, целую интригу затеял. Если сговорился с Гориславом, то и надо было все выяснить. Так что теперь дом этот – Марка. Что скажешь?

– Так слуга его причитал, что последние деньги тратят, – Фоминский, ничуть не расстроившись, пожал плечами. – Кто ж знал, что Марк у нас богач такой. Надо бы канцелярским ему проверить.

– Это ты сам с Росошьевым обсудишь, – Смоленский хлопнул ладонью по столу. – Ну а ты, Горислав?

– Пятнадцать, больше не дам, – проворчал пучеглазый. – Половину сейчас, половину в следующем году.

– Продашь?

– Я бы позже обсудил этот вопрос, – снова состорожничал я, – когда осмотрюсь. Может, через полгода.

Смоленский расхохотался.

– Ох и хитер, подлец. Ладно, вот твоя грамота, Марк, приложись перстнем именным, и все, можешь распоряжаться своим имуществом.

И хитро так на меня посмотрел. Последняя подстава, да?

Даже у Смоленского глаза округлились, когда золотой ворон сверкнул на печатке, сполз огненным знаком на грамотку, которая вспыхнула синим и разделилась на три одинаковых листа.

Рада ахнула, Фоминский аж закашлялся, а вот Вяземский, тот захрюкал, хлопнул себя ладонями по коленям.

– Подкидыш! Ратька, опять ты в лужу сел. Так он и Травино твое получит обратно, если захочет. Вот уел, молодец! Марк, если тебе невмоготу станет, приходи, я тебе занятие найду. И деньгами, если надо, подсоблю.

– Кто ж знал, – прохрипел Фоминский.

– Водички выпей, полегчает, – посоветовал ему князь. – А ты опять меня удивил, боярин Травин. И вправду, теперь можешь Травино обратно требовать, и цену тебе дам ниже, двести пятьдесят тысяч. А? Сдюжишь? Место знатное, а будет еще знатнее, а там глядишь, и удельным княжеством станет. Что скажешь?

– Нет, – задавив внутреннюю жабу, вздохнул я. – Договор есть договор, порядили – значит надо выполнять. Да и в Пограничье, может быть, вернусь.

– Ну, так тому и быть. С первым делом закончили.

Фоминский облегченно вздохнул, Вяземский закончил хрюкать и внимательно разглядывал меня, словно первый раз увидел. Ну а дочка Всеслава сидела, сложив руки на коленях, и в одну точку смотрела. Задумалась о чем-то, наверное.