Боярышня Воеводина (СИ)

— Каюсь, я. Иначе нельзя было. Надо было крепость крепко под свою руку взять. А теперь о деле. Тут я подумал, нам часто встречаться нельзя. Засвечусь. Мне еще к шведам ехать, их поляками пугать. Шереметьев так решил. Натравить поляков на шведов, или наоборот. Придется из католиков в лютеране перекрещиваться. Хорошо, кресты у них одной формы, только лютеранский беднее. До весны попытаюсь здесь задержаться. Если получится. Так вот, найдешь моего слугу, рыжий такой англичанин, тезка. Микки зовут, Майк значит. Ты по-франкски говоришь?

— Да, и по-аглицкии немного, здесь выучил.

— Хорошо, он русского не разумеет, — улыбнулся Михаил, — через него будем связь держать.

— Не предаст?

— Вряд ли. Папаша его у нас, у Шереметьева. Он меня этикету учил. И заработок, что им пообещали за помощь там же. Федор им такую сумму в ефимках отвалил, что они титул лордов покупать собрались, и имение уже присмотрели. Главное для них, что бы я обратно живым вернулся. Так что ради денег и титула стараться будут. Ты обдумай, как нам с Филаретом встретиться, через него передашь! Давай расходиться будем. Слишком долго отсутствовать на балу не следует!

Братья попрощались. Симеон вернулся к своему патрону, Михаил на бал, расстроенный. Сорвалось свидание. Так Сапеге все и обрисовал. Дескать, получил записочку от неизвестной дамы, анонимную, Обрадовался, побежал в сад, по дороге поймал слугу, думал, что он хоть что-то на другом языке понимает, а тот «не разумею, да не разумею». Пока с ним пререкался, пока, так кстати офицеру появившемуся, объяснял затруднение и просил помочь, дама то ли испугалась, что он не один, то ли смелость растеряла, но не появилась. Ждал ее, пироги съел, вино выпил, и ни с чем вернулся. Так и не узнал, какой такой робкой барышне, или даме он приглянулся! Ничего, может до завтра дама снова осмелится! С тем и разошлись.

Симеон вернулся к Филарету, тот ждал с нетерпением.

— Ну что, увиделся?

— Увиделся. Михаила Шереметьев прислал. Письма вот. Хотел с вами как-то встретиться. О чем, не знаю, но, видно, что-то важное. Мне пока не сказал, времени мало было. Через всю Европу проехал, что бы не заподозрили. Сапега от Англии без ума, Мишка рассчитывает, что оставит «шотландца» у себя на какое-то время. Просит с вами встретиться, что-то Шереметьев ему поручил обговорить, что бумаге не доверишь. В часовне встретиться не выйдет, он католика изображает, в часовню не пойдет. И, ваше святейшество, разрешите завтра службу заупокойную отслужить, тайно. Брата у нас убили, старше Миши только на год был. Помянуть хочу.

— Не разрешу. Отслужишь, когда Михаил уедет. А то подставишь! Сапега в прошлом православный, службы знаешь, поймет, что о новопреставленном молишься. Так что отслужим обязательно, но после отъезда Михаила. Сам отслужу. Что еще сказал?

— Объяснил, почему в Тихвин поехали. Михаилу, сыну вашему, видение во сне было, что надо Тихвинской иконе помолиться. Мать его не пустила, так он сбежать хотел. Михаил и решил, пусть лучше едет с охраной и безопасной дорогой, а то тот хотел вблизи Новгорода проехать, а там шведы. Но их кто-то сдал. Но не царя избранного, а Михаила Муромского. Решили, что княжий сын, отец богатый, захватим, выкуп возьмем! Михаил ни разу в бою не был, сила у него немалая, Ударил, шведа прогнал, но сам выложился, сознания лишился. Ваш сын его на коня взвалил и в лес увез. Заплутали там они. Да и государь будущий заболел. Жар, идти не может. Миша сказал — совсем упал духом, решил, пропали. Метель началась, похолодало, следы замело, их и не найдут. Да запах дыма унюхал вот на этот дым и пошел. Михаила на своей шубе тащил. Вытащил до жилья. А потом сообразил, что шведы не так просто их ждали, донес кто-то. Вот и побоялся вестника послать, что бы не выдали их убежища. Михаил поправился, сами выбрались.

— Да, перепугали всех, неслухи! И, главное, мы своего человека в окружении сына моего лишились. Куда потом брата твоего спрятали? Небось Марфины родственнички всех собак на него повесили!

— Не спрятали, дело поручили тяжелое. В Лебедянскую крепость отправили.

— Так, значит, это на него Сапега так взъярился, что воевода Лебедянский все козыри у Заруцкого выбил?

— На него. Он покаялся, что они с попом местным весь гарнизон напугали, предателя, хотевшего крепость сдать, молнией сожгли. Знамение Божье изобразили. Отступники сразу покаялись и присягу принесли.

— Молодцы. Интересно будет с братом твоим переговорить. Значит не зря его к нам через всю Европу отправили. Толковый человек. Я сейчас бумаги прочитаю, а потом подумаем, как с ним встретиться.