Боярышня Воеводина (СИ)

После теплой, а временами жаркой погоды в начале месяца листопада (октября), во второй половине месяца начались холода. Михаил даже посчитал раннюю зиму своим личным проклятием. И опять встала проблема одежды. В воздухе белые мухи летают, а он в чулках! Но все-таки ситуация была легче. Вмешался хозяин, Лев Сапега. Заинтересованный оставить гостя хотя бы до весны, что бы попрактиковаться в английском, однажды застав замерзшего шотландца, греющегося у камина, повел его в гардеробную и предложил экипироваться по погоде. Заодно поинтересовался, как переносят зиму в Шотландии ее мужчины в юбках без порток. Михаил объяснил, что все праздники, набеги и поездки по родственникам происходят летом, а зимой все забиваются в дома и сидят у очага. К тому же в Шотландии все же теплее, чем в Польше, или Белоруссии. Что же до простолюдинов, то их жизнью зимой он не интересовался. Так что Михаилу предложили одеться по польской моде, а свои дублеты и чулки оставить для вечеров в замке. Выдали ему зимнюю одежду из запасов самого Сапеги. В целом, похожую на родную, но как ни хвалили роскошь польских одежек европейские путешественники, она была не в пример дешевле российских, хотя бы у знати. Основным материалом было сукно, вышитое, с галунами, подбитое мехом, но каким! В основном — овчиной, иногда медведем, или рысью, почитавшейся в России чем-то вроде кошки. Встречался даже кролик! Ни бобра, ни соболя, ни, на худой конец, куницы! Из-за этого одежда была более тяжелая и менее теплая. К тому же, крой! Если в России как верхнюю одежду носили больше свободные, широкие одеяния, то здесь широким был как раз нижний жупан, который, кстати, не утепляли. У него была такая широкая спина, из-за вшитых клиньев, что под него поддувало не хуже, чем под шотландскую юбку! Продувало все, что было ниже пояса. А сверху этого одеяния одевалась приталенная шуба, с дурацким названием делия! Приталенная! В ней было так тесно, что иногда казалось, что она лопнет при движении. Порты носили просто суконные, иногда короткие, до колен, (Михаил вспомнил, как в Ладоге его в таких портах приняли за нищего!) а сверху шерстяные вязанные чулки! И короткие сапожки-боты, или сапоги без каблука с широкими носами. Утепленной обуви не было. В мороз просто одевали вторую пару вязаных носок. Примерив зимнее одеяние на себя, Михаил демонстративно уселся в библиотеке с картами. Как бы намечая дорогу.

На вопрос Сапеги, что он планирует, просто ответил, что в его планах было посетить Европу зимой, он рассчитывал проехать через Вильно — Гродно — Варшаву — Брно — в Вену, оттуда в Венецию — Рим — Турин — Юг Франции, до которого не дошли еще беспорядки, в Испанию и Португалию, откуда уже отплыть морем в Абердин. Он хотел успеть до лета, до очередных вспышек чумы! И теперь не знает, как поступить. Путешествовать зимой по Польше будет крайне затруднительно. В это время он рассчитывал оказаться гораздо южнее, где тепло! Пан Сапега уговаривал остаться у него в гостях до весны, потом можно будет быстро проехать в Вену, оттуда в Италию, а в Испанию переплыть морем, из одного из средиземноморских портов. Так он покинет Европу до очередной вспышки чумы, и сократит путь, проходящий по не самым безопасным ее районам. Михаил подумал и нехотя согласился. Обрадованный хозяин стал соблазнять медвежьей охотой, травлей оленей и невиданных в Европе быков — зубров. Михаил заинтересовался и даже стал больше гулять на улице, якобы что бы привыкнуть к необычной одежде. После одной из охот, пока Сапега распоряжался разделкой добычи и отбирал головы зубров, лосей и оленей для украшения ими парадных покоев, Михаилу удалось встретиться в замковом саду с Филаретом. Отец Михаила был очень расстроен той властью, которую захватили родственники Марфы.

— Слетелись, как саранча! Только имя царское позорят! Я понимаю, нет у Миши сейчас силы, что бы им противостоять, особенно, если их мать поддерживает. Это поляки понимают и стараются любыми путями меня не отпустить! Может, прав Федор Шереметьев, надо попробовать заставить их разорвать перемирие со шведом! Надо до шведов донести, что Сигизмунд собирается, как ты, Михаил слышал, укреплять Ливонию и Ригу! Пусть поскорей мира запросят у нас, что бы поляки все захваченное ими не отобрали! И хороший ход с Английским Яковом. У него в Московскую компанию много денег большие люди вложили, пусть тоже миру способствует, снимет опасность с северных путей!

— Ваше Святейшество, есть у нас небольшой козырь против поляков. Захватили мы в плен одного попика, ксендза, Он племянником папского легата в Польше представился, но Шереметьев выяснил, что он — внебрачный сын этого кардинала. Вот, еще одно письмо его собственноручное, к папаше. Просит слезно из Московского плена спасти, так как страдания терпит безмерные. Может, эту карту вам самому стоит разыграть? Я-то не могу никак, это все равно, что признаться, что я — шпион московский!