Боярышня Воеводина (СИ)

В этот год весна решила посоревноваться с зимой и тоже наступила слишком рано. Уже в марте можно было спокойно трогаться в путь. Пан Замойский еще зимой подарил «шотландцу» отыгранного им у мошенников коня. Конь турецкий, дорогой, так что поехал Михаил на нем. Своего отдал Микки и образовались у них два вьючных мерина. Памятуя о злосчастном путешествии к Ладоге, Михаил второго коня навьючил теплой одеждой. Во-первых, вдруг холода вернутся, во-вторых, все-таки на север собрался. У Сапеги разрешения спросил. Он удивился, на юг же едешь! Отговорился, что хочет в Шотландию привести, отцу. Тот все-таки старый, постоянно зимой мерзнет. Порадует старика, а может, новую моду в Шотландии, а то и в Англии введет. Сапега загордился, приказал упаковать еще пару шапок. Тоже с дурацким названием «рогатывки». Хотя, вряд ли хуже их русских мурмолок! Но те свои, привычные. Распрощался с хозяином, пригласил в Шотландию, поохотиться и у них есть на кого, виски попробовать, волынку с родовым напевом послушать. Просил писать в Корабельную контору в Абердине, туда им все пишут, два раза в месяц едет посыльный, почту забирает. Удобно. Микки почти всю дорогу ржал, остановиться не мог. Михаил поинтересовался причиной веселья. Микки описал «древний замок» графа Мори — полуразвалившуюся башню, в которой старый граф и его слабоумный 22х-летний сын сейчас наливались дешевым виски, пятьдесят бочонков которого он лично привез им за согласие использовать их имена в секретных переговорах. Когда он уезжал из замка доносились звуки волынки и пьяные вопли хозяев, так удачно толкнувших глупому англичанину никому не нужные бумаги. Микки представил рожу Сапеги, приехавшего погостить у «своего друга», и увидевшего эти пьяные рожи, если они, конечно будут живы, а не упьются насмерть! После этого почти всю дорогу до городка Пружаны ржал уже Михаил. Так что соглядатаи пана Сапеги донесли, что гость поехал на юг, по дороге слуга веселил его какими-то рассказами, скорее всего, о похождениях с какой-то девицей, то ли Виской, то ли Лиской а больше они ничего не поняли. Но гость был доволен. Больше они не следили, гость остановился в корчме Пружан, давая отдых коням. И явно намеревался ехать дальше, так как расспрашивал о дороге на Варшаву. Перекусив в корчме, и убедившись, что слежки нет, молодые люди покрутившись по улицам городка остановились в другой корчме, по дороге, ведущей к Гродно. Все-таки кони застоялись в конюшне и преодолев почти 40 верст до Пружан, устали. Переночевали и рано утром поехали по направлению к Гродно, намереваясь сегодня в бодром темпе покрыть 60 верст до городка Свислочь, где намеревались заночевать, что бы потом в один перегон добраться до Гродно. Дальше взять курс на Каунас, тоже с ночевкой в местечке Алитус, а от Каунаса через Утяны и Розиттен, город у развалин одноименного Ливонского замка, добраться уже до России. Вышгородок уже русский город, как и Остров, занятый шведами. От поездки морем Михаил решил отказаться, так как Балтийское море севернее Риги еще не очистилось от льда. Да и получалось так длиннее.

По Ливонии ехали спокойно, народ, уверенный в том, что пока швед воюет с Россией с Польшей драться не станет, готовился к севу. Городки, больше напоминающие большие деревни были на удивление чистыми, постели удобными, в общем эта часть Европы произвела самое приятное впечатление. Мише даже стало чуть-чуть стыдно, что его цель была натравить шведов на местных обывателей! Но напомнив себе, что эти земли совсем недавно принадлежали ливонскому ордену, откуда псы-рыцари ходили на Русь огнем и мечом насаждать свою веру, ожесточил свое сердце. Тем более, доходили все более частые слухи о том, что Густав-Адольф, сменивший на престоле Швеции Карла IX, желая подчинить не только Новгородские земли, но и Псковские, двинул войска на Псков! Он замирился с Данией, и желал поставить точку в войне с Россией, что бы серьезно заняться Польшей и старшим родственником, Сигизмундом. Разговоры о замирении с Польшей уже прекратились. Не доезжая до условной границы с Россией, уже ввиду стоящего на высоком холме пограничного Вышгородка, съехали с тракта в лес, там, сев на пенек, Михаил вручил Микки ножницы и попросил послужить еще и цирюльником. Микки заохал, за время пребывания в Польше Мишина шевелюра выросла ниже плеч, если бы они не стригли концы волос, то была бы еще ниже. Каштановые, самого модного в Европе цвета, волосы вились крупными локонами. Их даже не надо было подвивать, как это постоянно делали европейские модники. Миша коротко приказал:

— Стриги! Сам-то короткие носишь!

— Так я-то лютеранин! У нас длинные волосы не в чести!

— Так и я не католик, а сейчас тоже в лютеранина перекрашусь! Кстати, расскажешь мне, какие у вас от католиков отличия! Крестятся как?