Бояться поздно

– Ну, у нас вся вечность впереди, – напомнил Марк весело и потер руки, чтобы скрыть дрожь. – Сто раз придумаем.

– Да вот уже не вечность, похоже, – сказала Аля. – Часики-то тикают.

– А если их остановить?

Але опять захотелось заплакать, но она уже научилась держаться.

– Марк, это не мультик «Пиксара». Тут такое не работает.

– А какое работает?

Если бы я знала, стала бы я на тебя время терять, зло подумала Аля, но этого говорить точно не следовало. Вместо нее выступил Карим:

– А фиг его знает. Но в любом случае засаду на нас устроили конкретные живые люди. И остановка часов, втыкание иголок в фигурки и прочее колдунство на них не подействует.

– А что на них подействует? – угрюмо спросила Алина.

Карим ответил в тон ей:

– Действие. Прямое. И желательно мощное и неотвратимое. Потому что ответного действия мы точно не перенесем. Умрем насмерть.

– Дед мой говорит: «Я бью два раза: один раз по башке, второй – по крышке гроба», – сказал Марк.

– Ну вот нам надо одним разом обойтись.

– А смысл? – уточнила, не теряя мрачности, Алина. – Если мы уже мертвы.

Карим смело заявил:

– Пока это выглядит обратимым. Значит…

– Слушайте, а я одна это вижу? – перебила его Аля, тыча пальцем в окно.

Все вскинули головы и всмотрелись. Марк спросил:

– Кошка, ну и что? В первый раз, что ли…

– Вот именно, – сказала Аля. – Дальше смотри.

Цепочка кошачьих следов, ведущая по снегу к углу, за которым только что скрылся пышный темный хвост, дрогнула, и пышный темный хвост снова неторопливо утянулся за угол.

– Откуда… – охнув, протянула Алиса, но Аля дернула ее за руку.

Мир снова как будто моргнул, и снова за углом скрылся пушистый хвост, которого мгновение назад в пределах видимости не существовало.

– Античеширская кошка, – пробормотала Алина. – Улыбается противоположной стороной.

Карим рванул к выходу, на ходу сдернув куртку с крючка. Остальные повалили за ним.

Они вспахали цепочку кошачьих следов и сгрудились на углу дома, за которым исчезал хвост. Ни хвоста, ни его обладательницы здесь уже не было. Хвост так же исчезал, едва явившись, за дальним углом соседского, десятого домика.

– Понятно, – сказала Аля, как-то разом обессилев.

– Что тебе понятно? – осведомилась Алина.

– Алина, – утомленно воззвала Тинатин.

– Что еще?

– Будем взаимно вежливы.

Давай-давай, подумала Аля, рискни выступить со смертельным номером «Учим невоспитанных девок хорошим манерам за полторы секунды». И тут же ее накрыло морозом, который крупно, до боли, вздыбил кожу между лопатками и придавил сердце к желудку. Она, сгорбившись, смотрела в сторону четырнадцатого домика, куда, очевидно, и вела их кошка – извилистым, но самым удобным для кошки путем.

– Человек видит забор, кошка видит щели, – пробормотала Алина, кажется, малость виновато.

– Рыба ищет, где глубже, а человек – где клево, смысл жизни и второй носок, – с недоброй готовностью откликнулась Алиса.

Хор вдали заголосил «А-а-аллилуйя!» и так же внезапно стих.

– Девчонки, вас зовут, – пробормотал Марк, хихикнув. – А-али, типа, вы где?

Шуткой пренебрегли.

– Айда глянем? – негромко спросил Карим, уставившийся, оказывается, туда же – на едва различимый отсюда кусок крыши, небо за которым как будто поигрывало цветами игровой заставки.

Аля могла спросить: «Куда?», могла спросить: «Зачем?», могла спросить: «А смысл?» или «Ты не офигел?», могла спросить: «Может, ты первый?» или «Ничего, что я девочка – как это выглядеть будет?» Много чего могла спросить, в общем. А могла просто кивнуть и пойти.

Аля кивнула и пошла.

4. Ой как удобно

– Белянка! – нерешительно, но громко позвала Аля и поморщилась от убогости имени и от собственной недогадливости.

Могла ведь сто нормальных кличек придумать по пути, да не сообразила, а в последний момент опять впала в усталую ярость от того, что так и не может вспомнить имя собственного кота. И выдала банальность, которую придется еще и повторять.

– Белянка! – рявкнула она злобно, толкнула калитку и прошагала к крыльцу чуть ли не по линеечке утоптанной тропкой, снег вокруг которой был нетронут. – Где ты, морда наглая?

Морды-то у нее в текущем моменте и нет. Годная, кстати, иллюстрация к мемасикам про Шредингера: кошка есть, а наглой черно-белой морды нет. Интересно, а если бы я умела видеть, что происходит за углом, как в байках про кривой прицел, кошка выглядела бы иначе?

Тут Аля поняла, что просто боится представить себе тех, кто, быть может, стоит за углом, выжидая удобного момента – удобного для них и удобного для чего-то, Але никаких удобств не обещающего. Она крутнула головой, поспешно поднялась на крыльцо, как в детстве у дауани прыгала с досок пола, наделявшихся функциями огнедышащей лавы, на ковер, игравший роль несгораемого моста, и вскричала сорвавшимся на писк голосом:

– Кис-кис-кис, кушать, Белянка, кушать!

А вдруг придет, как является мгновенно на волшебное слово «кушать» кот Али? Не простит же, обнаружив, что кушать особо-то нечего. Свен точно бы не простил.

«Свен! – возликовала Аля. – Точно же, Свен!»