Бояться поздно

– Предлагаю на фигню не отвлекаться. Ни на шарады, ни на пустые разговоры, ни на поиски выхода из бестолкового места в толковое. Мы согласились, что оказались в замкнутом виртуальном мире, из которого обычным порядком, ножками, на паровозе, лошадке или драконе выбраться невозможно. Как говорится, вы находитесь здесь.

– На дне, – согласилась Алиса.

– В которое уже не постучат, – добавил Карим.

– Не на дне, а в дне, – поправила Алина. – И мы только стуки и слышим.

Карим удивился:

– Мы?

– Ну она.

Алина кивнула на Алю, и та утомленно подобралась.

– Вводные такие, – продолжила Алина. – Мы в темноте в незнакомом месте, в котором чутка́ ориентируется только она. И она говорит, что слышит стуки. Можно на них не обращать внимания, можно бояться и бежать от них в противоположную сторону, а можно идти как раз к ним, если верить, что только стуки и выведут. Соответственно, вопрос прост: верим ли мы? Это раз. И второй вопрос: верим ли мы ей? – Алина обвела всех свирепым взглядом.

Аля набрала воздуху в легкие, чтобы ответить резко, честно и, может быть, в последний раз, потому что надоело ей это хуже бесконечной смерти.

Но тут Алина заявила:

– Я – верю. Ей – верю. Вернее, в то, что она что-то знает. В то, что она сама верит в то, что говорит. И в то, что хочет спастись, ну и нас спасти заодно.

– Или хотя бы тот мирняк неизвестно где, – напомнил Марк.

– Вот спасибо-то за доверие такое, – пробормотала Аля.

Алиса обняла ее за плечи.

– А в стуки ты веришь? – поинтересовался Карим.

– Как в часть ее картины мира, – отрезала Алина. – Щ-щиба.

– Что опять?

– Мы ведь не знаем, в каком городе будет налет, который хотим сорвать.

– А какая разница? – удивился Марк.

– Мы даже не уверены, что это в России!

– А какая разница? – удивились хором уже все.

– Большая разница-а, – передразнила Алина. – Согласна. Но даже если мы уделаем этих троих, про которых она говорит, где гарантия, что еще сто генделей не доиграют эту свою симфонию?

– Нет такой гарантии и не будет, – признал Карим. – Есть принцип: «Делай что должен, и будь что будет». И ничего кроме у нас не осталось.

Алина вяло зааплодировала.

Тинатин сказала:

– Прекрасно. Минутку тимбилдинга закончили, предлагаю перейти к делу.

– А что за дела? – оживился Марк.

– Да все то же. Напоминаю, если запамятовал: нам бы спастись как-нибудь.

– Эх. Я думал, пожрать.

За разговором они обошли весь дом и теперь толклись в гостиной – то есть все спокойно сидели, а Марк метался туда-сюда, присосеживаясь то к одному, то к другому и тут же вскакивая, будто с булавки, на новый замысловатый маршрут.

– Отличная идея. Тащи-ка все упакованное, будем играть в съедобное-несъедобное.

– А зачем? – удивился Карим. – Мы ж и так жмуры. Можем жрать что угодно и вообще не ограничивать себя в любых проявлениях.

– Не надо, – испуганно сказала Алиса, а Аля прерывисто вздохнула.

Карим немедленно обратил невыносимую благожелательность на нее:

– Значит, мы вот сейчас с тобой беседуем, потом все начнется сначала, но помнить об этом будешь только ты, и так было уже типа сто раз?

Аля кивнула.

– Везуха, – мечтательно сказал Карим.

– О да, – горько согласилась Аля. – Хроника пикирующего сурка.

– Очень точно, кстати. Мы как мухи внутри стеклянной банки. А она ме-едленно так катится к краю стола.

– Не-а, – сказала Алиса. – Мухам-то пофиг, что банка хряпнется. Наоборот, свобода.

– Справедливо. Во, придумал. Мотогонки внутри сферы видели – мужик по стенкам гоняет и не падает? Вот у нас такая же фигня с одной оговоркой. Сферу сбросили с вертолета, и мы катаемся, пока не приземлились. И падения не замечаем. И не заметим, пока оно не кончится. И повлиять на него не можем.

– Жмуры Шредингера, – с мрачным удовольствием сказала Алина.

– О, кстати, кошку-то нести? – спросил Марк, водружая пакеты на стол.

– Зачем? – удивилась Алиса.

– Чтоб пробовала, отравленное или нет.

На него заорали, кажется, все, включая Карима, так что Марк даже не попытался объяснить, что рофлил, а шустро сдернул наливать воду.

Колбас, сыра и хлеба в фабричной упаковке оказалось достаточно для убедительного перекуса. Карим попытался расширить меню, объясняя, что раз отравление должно выглядеть натуральным, то и бояться следует только шашлыка и напитков – ими, если верить новостям, все в основном и травятся, точнее, техническими солями, метилом и палеными отдушками. Но ему велели взять упаковку бастурмы и успокоиться. Он повиновался – и, вгрызаясь в жесткий ломтик, продолжил допрос Тинатин ровно там, где прервался:

– А что ты имеешь в виду под спасением?

– Остаться в живых.

– В игре мы и так живые.

– О’кей, остаться в живых в жизни и выйти из игры.

– Этого мало.

– Хо, – сказала Тинатин с веселым возмущением. – Аппетит приходит вовремя. А чего еще тебе надобно, старче?

– Выжить.

– Блин, а я что сказала?

– Ты сказала – выйти из игры живыми. Ладушки, нам повезло, мы вышли из игры и выбрались из ловушки, в которую нас заманили свирепые убийцы. Дальше что?

– Нас добьют, – не то спросила, не то сказала Алиса полушепотом.

– Ага.

– И что теперь, самим в гробик ложиться? – возмущенно спросила Алина.