Бояться поздно

– Видите, даже ему все понятно…

– Алина!

– Внемлите. Мы можем узнать или увидеть только то, что хранится в системе, – это раз. Система знает будущее и пытается нам его показать – это два. Будущее потенциально зависит от всех, кто живет в настоящем, – это три. Значит, система знает про всех, кто сейчас влияет или может повлиять на будущее, – это четыре. Следовательно…

– Следовательно, в системе есть все данные для прогноза – это пять.

– Йеп. Включая полную информацию обо всех, кто может на будущее повлиять. О нас, о гнидятах, об их планах.

– И о том, что может эти планы нарушить и изменить будущее, – это шесть.

– Будущее нельзя изменить.

– Если нельзя, но очень хочется…

– Секунду. Вы схему налета помните? Которого не было, но который будет?

– Неизвестно когда, и неизвестно, в каком городе.

– Да. Этого мы не знаем. Но знаем другое, хоть и оценочно. Сколько там трупов, он сказал?

– Ох ты, блин.

– То есть уже не только в нас дело. Мы уже умерли, ок.

– Ты-ы умер!

– Ага. А жертвы налета еще не умерли. И не умрут, если налет сорвется.

– Наконец-то дошло. И формально мы можем сделать это. Как часть системы, у которой есть доступ ко всем данным системы, – это семь.

– И нас семеро. Совпадение?

– Великолепная шестерка и стукач.

– То есть это что получается? Что у нас есть шанс?

– Получается, так.

2. Этого мало

Аля остановилась перед дверью, приоткрыла ее и сказала:

– Вот смотрите. Это просто кладовка, такая же, надо думать, как запертая на первом этаже: тут ведро, швабра, санитарные средства и все такое. А в игре здесь почему-то всегда центр дома. Карим, ну не надо уже ничего сканить.

– В мануале же было: чем тщательней и полней сделаете панораму, тем реалистичнее будет сеттинг, – напомнил Карим, плавно ведя камерой телефона слева направо.

– Тебе вот этой реалистичности мало? Мы уже в сеттинге. Ты сто раз все отснял и залил, больше не надо.

– И мы сейчас не в доме, а в декорациях, которые собраны по съемке Карима? – уточнила Алиса.

– В апсайд-дауне, как в «Очень странных делах», – влез Марк.

Аля дернула себя за волосы.

– Не знаю. У меня в голове вот так все кругом идет, когда я пытаюсь вдуматься. Но это и неважно. Важно, что в игре декорации каждый раз другие: то дворец, то заброшка, то торговый центр, но они всегда вот этот дом, иногда увеличенный в тыщу раз, перекрученный, вывернутый наизнанку. Но это всегда структурно и по сути наш домик: гостиная, банька, лестница, восемь комнаток вдоль коридора, котел, ноль подвалов и две кладовки. И вместо этой кладовки всегда черный кабинет.

Сбиваясь на песенку, чтобы поймать детали, которые ускользали с нарастающей игривостью, Аля рассказала про кабинет, заполняющий его живописный хлам, проступающую там или сям эмблему «Генделя» и часы, не столько идущие, сколько шагающие медленно, но неумолимо. Марк перебивал и изводил уточняющими вопросами, пока Карим, давно убравший телефон, не прихватил его за шею. Когда Аля смолкла, мучительно задумавшись о том, что особенно важное забыла сказать, Карим спросил:

– Всегда носители информации и никогда средства для их чтения или воспроизводства?

– Переведи.

– Дисководов, видеомагнитофонов, компов, медиаплееров и теликов не было ни разу, только кассеты, дискеты и флешки?

Аля кивнула сперва неуверенно, потом с размаху.

– И в других комнатах тоже? – спросила Алиса. – Может, задача в этом как раз.

– Точно не было, – отрезала Аля.

Марк, вывернувшись из толстых пальцев Карима, ввинтился в кладовочку и принялся разглядывать и трогать стены, бросив через плечо:

– А тут ты хорошо искала?

– Ну как-то искала. Два раза. Каждую досточку обстукала. Нет тут ничего.

– И не должно быть, – сказала Тинатин. – Дом же случайно выбран, могли любой другой дать. У него нет никакой отдельной функции, которую надо было готовить заранее.

– И на фига тогда раз за разом давать такие жирные намеки? – оскорбленно спросил Марк. – Вот кассеты, вот флешки, вот дискеты – чтобы что?

– Чтобы понять, – сказала Тинатин. – Намеки – они чтобы человек поймал и сделал вывод, а не чтобы взял его и сунул в считывающее устройство. Иначе больно жирно будет – и неинтересно.

– Горелым пахнет, нет? – спросила Алина, поводя носом.

Все дружно зашмыгали и засопели. Аля сказала:

– Не горелым, зажженными спичками. Тут часто так. Единственный четкий запах.

– Богатая какая игра, – отметил Карим. – Запахи у них тут. Вкусы. Буйство глаз и половодье чуйств.

– Если бывает дополненная реальность, почему не быть дополненной виртуальности? – сказала Алина, не снимая недоверчивости с лица.

Аля засмеялась.

– Что смешного? – уточнила Алина, явно приняв смех на свой счет.

Аля ткнула пальцем в сторону лестницы.

– Кошка. Сто лет ее морду не видела, только зад.

Кошка, свирепо зыркнув, немедленно обратилась к Але упомянутой частью и удалилась, подрагивая хвостом.

– Гада, – весело сказала Аля вслед. – Хоть бы раз дождалась или вывела в какое толковое место.

– Кот и толк – это наоборотские вещи, – с философским видом отметила Алиса.

– Шарады пошли, – пробормотала Алина.

– А что, если по-английски… – начал Марк, но Алина продолжила: