Бойня титанов

— Прекрасное знакомство, — усмехнулась она. — Я слышала, что командиры твоего Легио никогда не запоминают имен своих модератов, но считала, что принцепс мог бы объявить свое имя в разговоре с другим командиром.

Харртек напрягся. Ситуация развивалась совсем не так, как он планировал. Легио Вульпа действовал прямолинейно: определить цель, атаковать и уничтожить. Эша ушла в сторону от намеченного разговора, как струйка орудийного дыма, унесенная ветром. Он даже обрадовался, когда подошли остальные и начались взаимные представления. Кто-то из принцепсов клялся поддерживать будущих союзников, другие просто бахвалились своей отвагой. Очень скоро комната заполнилась гулом человеческих и машинных голосов, скрывшим замешательство Харртека.

— Прошу прощения, — не без труда произнес он. — Я Терент Харртек, принцепс «Нунцио Долорес».

— «Вестник скорби»… — На лице Эши снова вспыхнула неуловимая улыбка, — И ты оправдываешь имя своего титана?

Его лицо посуровело.

— Так говорят мои враги за мгновение до смерти.

— Как впечатляюще. — Она оглянулась по сторонам, забавляясь происходящим. Гости вели себя более свободно, чем хозяева, но уже были заметны ростки зарождающейся дружбы. Линии зеленых и темно-красных мундиров постепенно смешивались — два рода частиц, притягиваемых по законам социальной физики. — Как и этот зал. Он красив, но несколько грубоват в своем убранстве. Каждому свое, как я полагаю.

— Это всего лишь полевая база, — сказал Харртек.

Охотница кивнула.

— Она грандиознее нашей основной крепости. Но мы ведь легки на подъем, мы повинуемся ветру. — Эша опять улыбнулась, а он не до конца был уверен, что женщина шутит. — Как я слышала, ваш Легио внушает страх. — Новая улыбка. — Так это правда?

— Что?

— То, что вы не запоминаете имен членов экипажа?

Он кивнул:

— Правда. Для управления титаном требуются благородные люди. Смелость, преданность, решительность — вот качества, необходимые для каждого члена экипажа нашего легиона. И от нас, принцепсов, требуют всего этого еще в большей степени, чем от тех, кем мы командуем. Мы — разум богомашины. А модераты всего лишь детали в двигателе. Они ниже нас.

— Ты говоришь о них, словно о сервиторах.

— Сервиторы лишены собственной воли. Модераты понимают наш кодекс — они тоже подчиняются ему. Из их рядов мы растим новых принцепсов. И они еще усерднее сражаются, чтобы в награду получить право командовать самим. День, когда они сбрасывают маску и вступают в наши рады, — день великого торжества.

— А ты тоже когда-то был модератом?

— Да, как и любой принцепс. А ты?

— Конечно.

— Конечно, — эхом откликнулся он. — Тогда ответь, будучи модератом, ты навязывала свою точку зрения принцепсу? Оспаривала его приказы? Поступала по-своему?

— Ее приказы, — поправила Эша.

— Ее, его... Не суть важно. — Он пожал плечами. — Важна лишь твердость характера. Привязанность не играет роли. Личные связи только мешают. Я же не завожу дружбу со своим пистолетом. Быть модератом — значит быть частицей богомашины, но быть принцепсом означает быть ею. Шанса получить командование достаточно для моих людей. Больше им ничего не нужно.

— Интересная концепция, — произнесла она. — А как же блок мыслеуправления? Объединяясь с машиной, разве ты не затрагиваешь их разумы?

— Но ведь это обусловлено принципом работы, — сказал он, позволяя и себе проявить оттенок снисходительности.

— В таком случае ты должен хоть что-то знать о своем экипаже.

— Ничего подобного, — возразил он. — Мы проходим суровую тренировку, чтобы отсеивать все посторонние мысли. Позволена лишь активность, способствующая успешному ведению войны. Ты испытываешь машинный транс?

— Да.

— Но не в такой степени, как мы, — заявил он. — Наша ментальная техника очищает его. Мы достигаем непревзойденного единства. При подключении к интерфейсу мы добиваемся более тесного союза с титаном, чем принцепсы других Легио. Если бы не это, любые личные чувства — зависть, страсть, сомнения, испытываемые людьми, — отравляли бы благословение психомеханического единства и машина бы страдала. Пострадала бы и выполняемая миссия. Отделив человеческие чувства, мы избавляемся от слабостей плоти. Мы впитываем всю ярость богомашины и разим врага без сомнений и сожалений.

Он говорил с лихорадочной убежденностью техножреца Легио и этим вызвал смех Эши. Харртек разозлился.

— Вы относитесь к этому слишком легкомысленно! Отвергая человеческую природу, мы становимся единым целым с машиной. Ты можешь сказать о себе то же самое?