Бойня титанов

— Ах, Абхани Люс, я понимаю, откуда растут твои требования. Твоя ненависть к нашим давним соперникам достойна похвалы, но поведение не соответствует званию принцепса. Тебе придется вспомнить о своем месте и успокоиться, в противном случае командование «Ос Рубрум» будет передано другому. Работа рулевой, возможно, охладит твой пыл и даст время хорошенько обдумать стратегические тонкости машинной войны.

Лицо Абхани побелело.

— Я...

— Преклонись, Абхани Люс.

Абхани опустилась на колени. Рыжеватые волосы упали на лицо, скрывая ее стыд.

— Я не сужу тебя строго, внучка, поскольку и сама подвержена человеческим эмоциям. Неужели ты думаешь, что я призвала тебя с целью поделиться этим фрагментом информации, когда ты могла узнать обо всем вместе с остальными? Как ты думаешь, почему принцепс обычной «Гончей» удостоился моей аудиенции? Заверяю тебя, вовсе не потому, что я искала твоего совета. Я оказываю тебе честь, разговаривая подобным образом о делах Легио. А ты выражаешь свое уважение, высказывая сомнения в моих суждениях?

— Я виновата, прости меня. Не отбирай у меня «Ос Рубрум». Я докажу, что достойна его, клянусь! — попросила Абхани.

Голос Моганы Манкаты Ви смягчился.

— Я хотела видеть вас обеих по той причине, что легиону, скорее всего, придется разделиться. Возможно, не сейчас, но это весьма вероятно. Эша последняя из моих естественных дочерей, а ты последняя из моих истинных внучек. Вы две — часть меня, в отличие от созданий с искусственными генами, чей код был украден у меня, или клонов, рожденных в результате копирования копий. Вы мои дети. Мы одна семья. — Она заговорила еще тише: — Когда-то семья имела большое значение для человечества, по крайней мере, до этого безумия, сменившего недолговечную мечту об Империуме. Встань, внучка. Подойди к моему резервуару. Забудь свой гнев, но помни о нашем родстве.

Абхани прильнула к стеклу. Неясный силуэт потянулся к ней. Сейчас Эша видела контуры своей матери отчетливее, чем когда бы то ни было. Несмотря на просвечивающие в жидкости кабели и прочие атрибуты системы поддержания ее жизни, весьма далекой от естественной, она все же оставалась человеком. Полускрытая сумраком голова Великой Матери придвинулась ближе, потом на стекло легла рука. Белая, вспухшая от поглощаемой жидкости, но все же рука из плоти и крови. Живая рука. Абхани вздрогнула.

— Да-да, — заговорила Могана Манката Ви, как будто впервые рассмотрела свою внучку. — Ты красива и держишься прямо, как подобает женщине из дома Ви. Я вижу тебя, Абхани Люс. Ты похожа на меня. Я тоже была гордой и своенравной. Наградой мне стала неограниченная власть. И эта жидкостная тюрьма. Обуздай свою импульсивную натуру, или она приведет тебя к гибели. — Рука скользнула вниз по стеклу и вновь скрылась в темноте. — Я рада была тебя повидать, но тебе еще многому предстоит научиться. Мы семья, не забывай об этом, однако помни, что Легио всегда превыше всего.

— Клянусь, я буду стараться, — пообещала Абхани. — Я удвою свои усилия. Утрою их. Прости меня.

— Дай мне гордиться твоей зрелостью, а не выслушивать извинения за ее отсутствие. А теперь иди, моя внучка. Я хочу поговорить с твоей матерью. Пусть Бог-Машина ведет тебя к лучшим знаниям, пусть позаботится об исправности твоей машины.

Дверь открылась. Абхани поклонилась и вышла из тесной целлы. За ее спиной створки снова сошлись.

— Ты так и не сказала ей, последняя из моих дочерей, — произнесла Могана Манката Ви, оставшись наедине с Эшей.

— Нет. И никогда не скажу. Незачем ей знать.

В глубине резервуара голова Моганы Манкаты Ви шевельнулась в клубке кабелей.

— Может, это и к лучшему. Может, это было бы к лучшему, даже если бы мы не воевали. Абхани Люс не выносит Ловчих Смерти, как подобает любой женщине нашего Легио, но ее ненависть к Вульпа превосходит чувства всех остальных охотниц. Это наследие ее отца. Ловчие Смерти злопамятны и агрессивны. Я думаю, а вдруг в глубине души она что-то подозревает? — Великая Мать немного помолчала. — С другой стороны, для ненависти к Легио Вульпа не требуется другой причины, кроме их собственных качеств. Они жестокие воины.

— И не только они, — добавила Эша. — Армиям Императора всегда была свойственна избыточная жестокость.

— Ты защищаешь наших бывших союзников, дочь?

— Нет, не защищаю, — возразила Эша. Она смотрела поверх Великой Матери, туда, где резервуар сужался и через узкое стеклянное горлышко, окантованное металлом, входила толстая связка кабелей, поддерживающих ее жизнь. — Тому, что они сделали, нет оправдания.