Бойся мяу

Когда икры заныли и пятки задрожали, в поле зрения вдруг – хотя, казалось бы, ожидаемо, – появилась Марусина макушка. Затем кудряшки, лоб. Повязка, носик и все лицо.

Вцепившись рукой в край окна, чтобы ноги не подогнулись, он высунул другую руку и замахал подруге. Руся, заметив, замерла и помахала обеими в ответ. Она смеялась, но он не слышал. Потом поманила рукой, мол, выходи, давай сюда. И побежала назад. Но не под окошко, сообразил Женя, чуть в сторону, значит, к велосипедам.

Он отпустил окно. Голени, действительно, дрогнули, и он чуть не упал. Пришлось постоять пару секунд, поглаживая мышцы. Затем зашагал с приятным чувством к двери.

Толкнул ее и готов был спрыгнуть на траву, но нога шагнула на такой же серый пол за порогом. Женя тут же отпрянул назад. Прикрыл дверь. Обернулся. Позади была все та же комната.

С нехорошим предчувствием, нашептывая: «Нет, не надо…» – медленно приоткрыл дверцу. Щуря глаза, как бы защищаясь, всматривался в щель.

Ни солнца, ни неба, ни зелени в этих крохотных сантиметрах. Лишь тусклое дерево.

С какой-то обидой он отпихнул дверь.

Как это возможно? И почему с ним и вот теперь?!

За порогом была пустая комната – мрачнее, без окон, дверей. Да и стены, чем дальше, тонули во тьме. Заходить в нее Женек не стал. Не желал играть по чьим-то правилам.

Вернул дверь обратно. И поспешил к окошку. Узкое и высокое, оно никуда не делось. Как и понятный мир снаружи. Высунул руку – и почувствовал ветер. Прислушался – уловил шелест травы.

– Руся… – позвал он.

Хотел крикнуть еще: «Вытащи меня!» Но разозлился. Опять?! Снова? Снова он беспомощный?

Мысли, что это ловушка, что вот он и попался, что чуланное пророчество его настигнет, гнал прочь. Что толку?

Женя осмотрелся в поисках какой-никакой подставки под окно. Пол казался голым, но углы исчезали в темноте. Он пошел по кругу, сперва к ближайшему. Единственный свет падал из окна, и когда Женек встал у угла, тот стал еще темнее.

Все, что угодно, могло скрываться в нем. Однако почему-то страшно не было. Из-за тишины, внезапно понял Женя. Ни скрипа половиц, ни завывания ветра, ни скрежета, ни шороха. Вспомнил, что не слышал даже своих шагов.

Разглядеть что-либо не получалось. Тогда он вытянул ногу и стал ощупывать эту тьму. Медленно, от стенки к стенке. И снова без единого звука. Сантиметр за сантиметром входил в темноту.

Наконец кроссовка уперлась в угол. Ничего. Пусто. И никого.

Женек выскочил из угла. Подлетел к окошку и попробовал запрыгнуть. Потом снова. Он мог зацепиться руками, но в итоге соскальзывал, потому что еще надо было подтянуться, поднять себя. Сил не хватало. Да и плечи едва протискивались в проем.

Все это время он не слышал снаружи никого. Ни Маруси, ни Везунчика. Ни даже – как пугал он себя – подъехавшего на «девятке» Лиса и его дружков. Оставив затею, нетерпеливо зашагал к другому углу.

Тот тоже ничем ему не помог. Направился к противоположной стене. Еще два угла, куда более темных, способных поглотить его полностью. И только у этой стены Женя вспомнил про лестницу.

Нет, лезть на второй этаж, который и не существовал как таковой, не думал. Вцепился в половинку сломанной ступени. Рванул в одну, другую сторону. С резким треском она отскочила. Треск умер тут же, словно мрак разорвал его в ничто. С этой дощечкой, толстой, длиной в полметра, Женек кинулся к окну.

Приставил ее под небольшим углом к стене. Ухватившись за край окошка, залез на доску. Она чуть сдвинулась, скользнув, и все равно он поднялся высоко. Однако окно…

Его нижний край все так же доставал Жене до подбородка.

Черт!

И снова в отчаянной попытке попробовал запрыгнуть. Взялся руками, подтянулся, а дальше… Плечи мешали друг другу. Пролезть, казалось, можно только боком.

Дощечка съехала, и он упал. Почти бесшумно. И все равно болезненно. Захотелось заплакать. Не от ушиба. От бессилия.

Но он сжал кулаки. Ударил со злостью по полу. Поднялся. В комнате стало еще темнее. Растворялась лестница. Женек бросился к ней. В зверином гневе отодрал и второй обломок ступеньки. Вернулся к окну. Свет в нем слабел.

Как там Руся? И где это «там»? Зовет ли она его до сих пор? Может, тоже вошла и… Вдруг тоже в ловушке?

Надо было выбираться. Что-то придумать и сбежать.

Одну доску поставил горизонтально на кромку и вплотную к стене. Вторую – вертикально, торцом на первую. И принялся карабкаться, держась за стену. Доски пошатывались, норовя его сбросить. И он чувствовал себя пугливым эквилибристом в цирке.

Сперва вторая доска слетела, пока он балансировал на первой. Попробовал снова, но только влез, шагнул на вторую дощечку, как рухнул вниз. Обломанный край расцарапал ему голень

Лишь на четвертый раз Жене удалось подняться на эту хрупкую конструкцию. Нижний край окошка оказался на уровне груди. И он шустро, пока дом не сообразил, просунул руки и плечи боком в проем. Уперся ими снаружи и стал вытаскивать себя. Доска сбежала из-под ноги. Но в этот раз он не соскользнул.