Бойся мяу

Напрягая мышцы, толкаясь всем телом, выбрался по пояс. Потом еще чуть-чуть. Внезапно туловище перевесило. Его потянуло вниз. Извернувшись, хотел было ухватиться за стену руками. Но они, уставшие, подвели. И он выпал спиной вниз.

Однако так и не упал, не ударился. А покатился по стене и, кувыркнувшись через голову, приземлился коленями… на стену.

В изумлении поднял голову, огляделся. Нет. Он был не на стене. И не снаружи. На коленях стоял на пепельно-сером полу посреди темной комнаты.

И тут действительно стало страшно.

А если он, в самом деле, отсюда не выберется?

Вмиг пересохло горло. Теперь только он вспомнил, почувствовал, что голоден.

Что, если его не выпустят, и он умрет от жажды, голода или страха?

Но он же не может умереть… Он вообще завтра уезжает!

И никогда больше не приедет, мелькнуло в голове, когда вскочил в гневе.

Глупое окошко серело на прежнем месте. На полу под ним угадывались дощечки. Женя подхватил одну, замахнулся над головой и швырнул в бешенстве. Она идеально нырнула в проем и исчезла.

Легче не стало. Он взвился зверем и метнулся к двери, лягнул ногой. Та отскочила.

Комнаты за ней не оказалось. Но не было и зелени, Руси и великов. Просто тьма.

Тут он вспомнил о второй дверце, которая подрагивала тогда на сквозняке. Обернулся. Стену напротив уже поглотила темнота. Но он все равно бросился к ней. Руки налетели на дерево, сухое и беззвучное. И принялись искать дверную щель.

Голова вспотела и гудела. Волосы чесались из-за капелек пота, бегущих между. Нос, казалось, высох изнутри от пыли, летящей со стены.

– Чертов дом, поганый дом, вонючий дом… – злился, скрежеща зубами.

Пальцы скребли по старым доскам. Грязь забивалась под ноги и, кажется, еще пара заноз. «Только не гвоздь, только не гвоздь…» – сигналило где-то на заднем плане. Спина взмокла, будто он разминировал бомбу.

Наконец он нащупал нужную щель. Щель, которая росла. Он тянул край дерева, и щель росла. Внезапно из нее повеяло прохладой и свежестью. Женек рванул дверь на себя. И с некоторым недоверием уставился на сумеречное небо и темно-зеленую поляну сбоку от той странной пристройки. Лишь спустя пару-тройку секунд он взорвался радостью. И шагнул за порог.

В тот же миг в него влетело что-то черное. Резко и больно ударило в грудь. Он отшатнулся назад, не устоял и свалился на пол. Дверца медленно, с протяжным «мыау-у», затворилась.

Отдышавшись после удара, но, скорее, после испуга, Женя нащупал в сгущающейся черноте это что-то. Твердое, тяжелое, сухое… и деревянное. Он узнал дощечку, половинку ступеньки.

«Небо! Трава!» – вспомнил он и откинул ее. Вскочил на ноги, скоро отыскал краешек двери, откинул и прошмыгнул за порог.

На третьем шаге замер, забыв выдохнуть. Потому что понял, что ни неба, ни земли больше нет. Только возникшее вдруг головокружение и пружинящая опора под ногами.

Похлопав глазами и тихо выдохнув, Женек, едва не плача, зашарил взглядом по сторонам. Вокруг было непроницаемо темно. И только под ногами стоял бледный свет. Внизу. На первом этаже, сообразил он вдруг. И тут же признал подошвами ту самую доску, что лежала наискосок на двух балках.

– А почему не на крыше, а?! – вырвалось у него, готового рассмеяться. Прыснуть со смеху от отчаяния. – Почему я?! – крикнул следом горько.

Но тьма молчала. Ни эха, ни скрипа, ни шороха.

Как бы не хотел он играть по правилам этого дома, делать было нечего. Стоять на месте – глупо. Вернуться назад… А как? И зачем? В какой-то момент подумал – а если спрыгнуть?.. Упадет ли на пол? Или снова окажется, куда не собирался? Может, скатится по спирали в ту загадочную воронку.

Медленно переступая, Женя пошел по доске. Помнил, что другой конец упирался в лестницу. Перед глазами висела темнота, но края доски угадывались в тусклом свете, достающим снизу. Не отрывая от дерева, он шоркал одной ногой, затем второй. Доска при этом шаталась и слабо прогибалась, пружиня. И чувствовал он это всем телом, но не ушами.

Шаг, еще шаг. Отчего-то он не боялся. Ноги не дрожали, хотя и подгибались, когда доска в очередной раз кренилась на бок. Живот не сводило, и сердце не безумствовало. Билось ровно, отдаваясь в голове. И ладони… Нет, ладони все же взмокли. Кричать, плакать и звать на помощь не хотелось. А смысл? Под ногами доска, надо идти осторожно и не спеша, и она закончится.

Когда по поведению дерева понял, что миновал балку, возникло внезапное чувство – что-то летит на него. Что-то метнулось из темноты. Спину пронзила сотня ледяных игл. Он присел, вцепился руками в доску, чтобы не свалиться тут же. Пригнул голову, замер.

Ничего не случилось. Никто не напал, не скинул его. Не было и малейшего ветерка.

Женек медленно встал, готовый припасть к дереву в любой момент. Теперь ноги дрожали. Все еще полусогнутый опасливо огляделся. Это было бесполезно. Все, что угодно, могло скрываться в наседающей молчаливой тьме. Один щелчок – и он бы побежал, молясь не расшибиться при падении.