Бойся мяу

– А там нечему пугать… – Она поднялась с Везунчиком на бетонную плиту. – Я не прячу глаз от мира, я прячу мир от глаза. Поехали, прыгай в седло!

Задорно тренькая звоночком, Руся помчалась, преодолевая плиту за плитой. Ждать его она не собиралась, понял Женек. И это неожиданно совсем не расстроило. Наоборот, воодушевило на подвиги и геройства. Вызов принят!

«Школьник» слушался на шероховатой тверди плит: они были шире колеи и не ходили волнами. Но от дороги Женька глаза не отрывал. Он слышал Марусю, и этого было достаточно. Жал на педали уверенно, ощущая наконец, как вонзается в воздух, и тот ласкает кожу и ныряет в волосы. Сердце замирало, лишь когда велосипед потряхивало на не слишком плотных стыках плит. Колесо в эти щели угодить не могло, и все равно в такие мгновения казалось, будто он перепрыгивает на велике с крыши на крышу. В какой-то момент новая плита не появилась, Женек слетел на землю и прокатился, в панике виляя змейкой, еще несколько метров. А когда выровнял руль, сообразил – вот он и на асфальте.

– Приехали, – Руся указала на уходящую вниз дорогу.

– Приехали, приехали, – завел торжественно Женя, наворачивая круги вокруг нее. – Приехали.

– Ага, понравилось? – посмеивалась она. – Теперь вообще не слезешь.

Зайдя на новый круг, он вырулил прямо и покатил вниз:

– Поехали! Наперегонки!

– Не с той связался! – крикнула Руся в спину. И Везунчик заржал, как живой, гремя звоночком.

Теперь ветер не ласкал, он холодил кожу, лохматил голову и нырял без спроса под футболку. Женя крутил педали. Хотя сердце, прячась в желудке, молило: «Достаточно!» Однако дорога – твердая, ровная, широкая – молила тоже, звала. Она была свободна, без встречных машин. И бояться можно было только своего страха. Не дрогнет ли рука, не зажмурятся ли глаза.

А затем вдруг, как бывает при переходе на новый уровень в «Тетрисе», дорога подсунула ямку. Плешь в асфальте. Женек налетел на нее. Велосипед крякнул, и он подскочил. Сердце окончательно рухнуло в бездну. А потом новая ямка и яма пошире. Только успевай объезжать. И, действительно, глаза готовы были испугаться. Он подскочил еще на ловушке, вильнув после. И ноги сами притормозили.

По большой дуге его объехала Руся:

– Пристегнись давай-ка крепче! Я твою превышу скорость…

Она катила вниз широкой змейкой. Плавно, грациозно и легко. И кудряшки развевались на ветру то в одну, то в другую сторону. Женя глянул вниз – машин видно не было. И поехал следом по ее волнам.

И случилось удивительное. Он не смотрел под колеса. Знал, что по всей ширине дороги ям, наверное, еще больше, но не следил, не выискивал их глазами. Глядел перед собой, вокруг. Катил к одному краю – любовался озером внизу, его холмистыми зелено-песочными берегами. Сворачивал к другому – слушал шелест деревьев, тянущихся в синь и ей подмигивающих. И успевал ловить счастливые улыбки необычной до трепета в груди девчонки. А «Школьник» – учуял ли его умиротворение или выучился у Везунчика – сам четко и аккуратно объезжал препятствия.

На несколько минут дорога стала только их. И это тоже казалось частичкой магии. Обласкав асфальт мягкими шинами, они словно выхватили дорогу из реальности. Перекатываясь от одной границы нового мира к другой, точно маятники, растянули прекрасные мгновения свободы, покоя и легкости. Широкоплечие деревья понимали это и ловили, усмиряя, слишком шустрый ветер, шептали грозно: «Держи… держи… хорош». Они катили вниз, баюкая мир. Металлически гладкое озеро не думало приближаться. Похитить и его в свой мерцающий спицами мир у них, похоже, не хватило смелости. Однако на последних витках озеро встретило их, пропитав воздух крохотными капельками потерявшегося дождя.

Закончился спуск, и время нагнало их. Едва Маруся съехала на обочину, и Женек притормозил рядом – уверенно и четко, по дороге промчались две машины навстречу друг другу. И следом – удивительно – еще три подряд.

– Успели, – заметила Руся, когда дорога снова смолкла.

– Не очень-то торопились, – откликнулся Женя, убегая взглядом по склону.

– Ну как? Понравилось? – улыбалась она.

– Еще как! Здорово!

– Великолепно, – пропела Руся.

– Оказывается, я умею ездить на велике. Ехал сейчас и ни секунды не думал, что мне учиться еще и учиться.

– Это я называю «расслабиться».

Они посмеялись. Поглазели вокруг. Дальше расслабляться было некуда, только вверх, орудуя педалями. Назад Женек не хотел и даже не поэтому. Хотелось позвать Марусю на озеро, посидеть, полюбоваться, камешки пошвырять. Но что-то его останавливало, и, кажется, он догадывался что. Мало того что он не умел ездить на велосипеде, так и плавать не научился тоже. А Руся, дочка человека-амфибии, плавала, несомненно, хорошо. Взгляд ее между тем на водной глади не задержался.

– Не хочешь на озеро? – желание пересилило, и вопрос прозвучал сам.

Она посмотрела на него лукаво.

– Не-не, дурачок, – помотала головой. – А как же «наперегонки», а?

– Я это… просто…

– Не-а, шутки не принимаются. Я приехала первая. Имею право загадывать желание.

– Черт… – обреченно склонил голову Женя.