Бойся сбычи мечт

Подумав, я просто переместил тогда всех французов в трюм.

* * *

— Ты о ком так нежно, Вихо? — Спросил меня рулевой.

— Да о нашем милейшем Жане-Батисте. Надул, мерзавец.

— Ты про два этих фрегата?

— Именно. Чувствую, что и экипажи на них полные. Что-то слишком много их там замельтешило на палубах.

— Дай глянуть в зоркий глаз.

— Смотри. И ветер в рыло! — Бросил я с негодованием.

Паруса трепетали. Ветер обтекал небольшой островок, из-за которого мы высунулись, и мы попались в безветрие.

— Шлюпки на воду! — Крикнул я, листая в голове страницы скачанного гроссбуха по навигации.

— Нет там ни хрена. Вот млять! — Выругался я вслух. — Век живи, век учись, а дураком помрёшь. Дай трубу!

И без трубы были видны наполнившиеся ветром паруса кораблей противника.

— Вот сука! У них полные экипажи. — Канониры расчехляют пушки на палубе. Я его всё же вздёрну на рее. Готовить орудия и базуки! Заряжай!

Базуками я обозвал длинные древние нарезные ружья, заряжаемые с казённой части, что было очень важно при стрельбе медными пулями.

Пока наши шлюпки пытались вытащить наш фрегат под ветер, один французский корабль приблизился на расстояние выстрела. Нашего выстрела. Из базуки.

— Выстрел! — Скомандовал я, и четырежды бахнуло.

Отрекошетив от воды медные болванки калибра сорок миллиметров прошили борта по обе стороны от форштевня чуть выше ватерлинии. Я в трубу видел, как полетели щепки и полилась вода. В носовой части трюмов обычно хранились бочки с пресной водой.

При заряжании с казённика не требовалась какая-либо тара для пороха. Пуля закладывалась в штатное место и перекрывала ствол. Далее насыпался порох и поджимался затвором. Недостающий порох досыпался в запальное отверстие и на полку.

— Выстрел! — Скомандовал я, и борт лидера погони разлетелся в щепки. Фрегат нырнул в волну, захлебнулся и потерял ход.

Второй фрегат обошёл первый и как гончая, напавшая на след, понёсся к нам. Наш корабль, поймав ветер, завалился на левый борт и крутанувшись на пятке руля, пошёл на отрыв.

Мне не хотелось их топить. Жалко имущество.

Но что это?! Я вдруг разглядел на корме развернувшегося бортом первого фрегата крест святого Георгия.

— Млин! Это же англы! — Крикнул я. — Права на борт. Открыть порты! Встречным огнём…. Выстрел!

Английский капитан тоже пытался развернуть свой фрегат правым бортом, но не успел, попав в безветренную зону.

Громыхнуло знатно и вражеский корабль получил в правую скулу двенадцать восьмидесятимиллиметровых ядер.

Уже не опасаясь форта мы проскочили почти до берега и, развернувшись, догнали почти стоячего англичанина и всадили ему двенадцать ядер в корму.

Я посмотрел в трубу на форт и разглядел над ним белый французский флаг.

— Твою ж… Героический ты наш, млять! — Пробормотал я. — А может они и не хотели нападать?

— Ага. Хотели ближе познакомиться, — сказал вахтенный рулевой.

После того, как я «зарядил» индейцев французским языком, у них появился юмор.

Глава тринадцатая

Привязавшись к якорной бочке, мы не стали рифить паруса, а лишь развернули их вдоль ветра. Расстояние не позволяло достать нас выстрелом из пушки. И я стал спокойно наблюдать за фортом через оптику. Я чётко видел офицера, также разглядывающего меня, как и я его.

Все мои матросы, одетые по французской военно-морской моде в короткие штаны на заду и бандану на голове, выполняли регламентные работы. Стояла жара, и матросы с удовольствием окатывали и палубу, и друг друга забортной водой из кожаных вёдер. Потом кто-то включил ручную помпу и из раструба забил фонтан и не особо свежей воды. Можно сказать, что даже наоборот. В трюме, и лошади, и пленники мочились, не выходя на палубу. Однако индейцы веселились от души.

— Эй! Прекратить там! — Крикнул Одинокий Бизон, выполняющий функции боцмана. — Загадите, млин, палубу!

Я был одет в серые короткие штаны и синюю выцветшую рубашку. Волосы, заплетённые в одну косицу, были перевязаны на лбу лентой.

— Позовите Жана-Батиста! — Попросил я боцмана. — И приведите его сразу в порядок, чтобы он не выглядел как… пленник.

Бизон в знак понимания вскинул руку ко лбу и лично спустился палубой ниже, вскоре вернувшись с офицером. Паруса прикрывали трюмный люк, и Жан поднялся на румпельную палубу, словно вышел из своей каюты.

— В кого вы палили, Вихо?! — Спросил француз озираясь.

Я приобнял его и развернул в сторону торчавших из воды мачт, с наполненными ветром брамселями и дал ему трубу.

— Кто это?! Как вы посмели?!

— Они первые напали на нас. И это англы.

— Какие англы? — Переспросил Жан. — А! Бриты! Откуда здесь бриты? А наши фрегаты где?

— «В Караганде», — подумал я, поглядывая одним глазом на форт. От него побежали вниз к морю несколько человек, столкнули шлюпку в воду и погребли к нам.

— «Сработало!» — Я потёр ладони.

— А форт?! — Спросил он, оборачиваясь и направляя трубу на север. — Форт наш! — Воскликнул он. — Но… Черт побери! Сюда плывёт….. Господи, это же Пьер. Откуда?!

Жан беспомощно оглянулся на меня, и что-то увидел в моём взгляде. Глаза его расширились от ужаса и он, обернувшись, замахал руками.

Пьер тоже махнул одной рукой.