Бойся сбычи мечт

— Мы бы их тоже в плен не брали. Они нарушили перемирие. У нас нет войны с Британией. А они….. Они потопили оба наших фрегата, напав неожиданно. А потом расстреляли из луков и потопили копьями спасшихся моряков.

Пьер Ле-Муан с брезгливостью на лице выплёвывал слова по одному, как косточки от вишен. Его, уже седеющие борода и усы топорщились, камзол треснул по пройме правого рукава, перевязь без шпаги перекрутилась. Всё это вместе создавало облик непослушного мальчишки-шалопая. Да и диковатый взгляд его не оставлял иллюзий в его покорности судьбе.

— Очень жаль, — сказал я. — Вы мне без фрегатов не интересны. Я правильно понял, что прихода каких-либо судов больше не предвидится?

Пьер Ле-Муан промолчал.

— Ну да, ну да…..

Я посмотрел то на одного, то на другого.

— Вы, господа удивитесь, но вы настолько мне не интересны, что я вас всех отправлю в форт и даже разрешу вашим людям выходить из него, но при условии, что вы станете платить мне за аренду земли. Я готов с вами подписать соответствующий договор.

— Ты кто такой? — Так же брезгливо произнёс Старший Ле-Муан. — Ты кто такой, чтобы подписывать договоры с представителем короля Франции?

— Я? Я властелин Земель Большой Реки.

— Не много ли ты на себя берёшь? Мы ни от кого не слышали ни то что про тебя, но и хотя бы про какого-нибудь властелина. У вас нет собственности на землю.

— Её потому и нет, собственности, что вся земля принадлежит мне, вождю племени черноногих сиу.

— Кто это может подтвердить?

— Нам не нужны подтверждения. Я сказал, ты услышал. Если тебе этого недостаточно, то ты даже не услышишь и не увидишь, как твои люди будут умирать.

Я развернулся и пошёл к своей каюте на корме, и проходя мимо брата Жана посмотрел на него и усмехнулся.

— Вы….. — Начал он. — Обещали нас отпустить.

— Обещал? — Удивился я. — Не обещал отпустить, уважаемый Пьер, а отправить… Но в каком виде, я ещё не решил. Может быть и по частям. Зачем же мне вас отпускать, если вы намереваетесь мне противостоять. Я похож на имбецила (дурака)?

Я посмотрел прямо в глаза Пьеру.

— И ещё… Чтобы у вас не оставалось иллюзий…

Я подошёл к «базуке» левого борта, рядом с которой всё ещё стоял индеец с зажжённым фитилём. Шепнув ему кое что на ухо, я пошёл в сторону кают.

Матрос рычагом приподнял ствол базуки и, прицелившись в сторону форта, приложил фитиль к полке. Корпус корабля дрогнул. Ворота форта разлетелись щепками.

Завалившись на капитанскую кровать, я расслабился и постарался заснуть, но мысли непроизвольно нырнули в меня и взор последовал за ними.

Душа развернулась, охватывая окружающее пространство. Моя душа, за то время, как я стал раскрывать её, осмелела. Если вначале «пути» она боязливо сидела где-то в центре моего тела, то сейчас, когда она раскрывалась, она окутывала всё и вся вокруг меня уже метрах в десяти, проникая всюду, общаясь с живыми душами и одушевляя не одушевлённые предметы.

Особенная польза от одушевления приключалась с кораблём. Он, как одушевлённый организм, стал бороться за своё существование. Например, с древоточцами или плесенью.

Я, почувствовав, вновь обретённую кораблём душу, являющуюся частичкой моей души, сначала испугался. Типа, как так, часть души потерял. Но оказалось, что для души это естественно, отдавать частичку себя в труде и заботах людям или предметам.

Однако, один раз одушевив, ты вынужден будешь вынужден постоянно подпитывать «это», иначе, потеряв свою душу, этот предмет разрушится быстрее, нежели обычный. Как дом, который покинули добрые хозяева.

Пока я лежал и размышлял, душа просканировала своё ближайшее хозяйство и подключившись к ноосфере, начала отрабатывать мои запросы — те мысли, что проскочили у меня между «сеансами раскрытия».

Я не оставлял душу «раскрытой» во время обыденных дел. Как-то я пока не мог её постоянно контролировать. Душа у меня была отдельно, а мысли отдельно. Только по необходимости я обращался к своей душе, делая какую-либо работу.

Например, хорошо получалось стрелять из любого оружия. Цель просто связывалась с концом стрелы или орудия, а тело послушно выстраивалось в необходимую конструкцию. Причём, я вспоминал, что и раньше я так мог. Особенно при стрельбе из простого лука, где нет ни прицела, ни линии прицеливания. Руки сами выбирали нужное положение и вовремя спускали тетиву.

Или в единоборствах. Если отключишь разум, всё получается гораздо лучше. Но и здесь я вспоминал, что иногда, особенно в схватках с несколькими противниками, я расфокусировал зрение и ловил удары не задумываясь. Вероятно, уже тогда моя душа участвовала в улучшении своего «дома», а я немного умел пользоваться своими внутренними возможностями.

Я лежал и думал, что одним кораблём, мне будет сложнее драться с европейцами. Да и возможно ли? Конечно, корабль у меня сейчас был, — что надо. Без ракушечки на днище, без червинки в бортах и шпангоутах. Я полностью удовлетворил все его «просьбы»: в нужных местах законопачено, в нужных местах смазано, в нужных местах заменены подгнившее дерево на здоровое.