Бойцов не оплакивают. Повесть об Антонио Грамши

С возражениями выступил лидер правого крыла социалистической партии Турати, тактику которого еще II конгресс Коминтерна определил как «внутренний саботаж».

Турати: — Я придерживаюсь диаметрально противоположного мнения. Я бы даже хотел предостеречь наш рабочий класс. Да, я понимаю рабочих. В эти дни они, очевидно, испытывают непреодолимое желание вновь начать дышать свободно и, следовательно, могут поддаться на любую провокацию. Этого следует избежать. Придется рабочим потерпеть и не дышать еще несколько месяцев.

Грамши: — Синьор Турати, я понимаю, ваш совет носит иносказательный характер, но все же попробуйте не дышать хотя бы несколько минут. Стихийные забастовки и демонстрации, возникшие в эти дни в Риме, Неаполе, Генуе и во многих других местах, доказывают, что рабочий класс испытывает непреодолимое желание вступить в борьбу. Вся правда в том, что вы сами боитесь рабочего класса.

Турати: — Давайте говорить начистоту. Мы с вами двигаемся к различным целям. Вы хотите разрушить и уничтожить итальянское государственное устройство. Мы же хотим спасти его от фашизма.

Грамши: — Ваша инерция и пассивность приведут лишь к одному результату: фашизм сумеет оправиться.

Турати: — С фашизмом уже покончено! Это вы своим нетерпением можете подбросить ему новый повод для произвола и насилия. Вы только и мечтаете о том, как бы развернуть пропаганду в пользу вашей партии...

Грамши: — Предлагать всеобщую забастовку против фашизма — это вовсе не означает заниматься пропагандой. Скажу вам более: если вы решительно отклоните наше предложение, мы сами обратимся с ним к рабочим и крестьянам.

Турати: — Не следует ли это понимать так, что вы покидаете наш комитет оппозиционных партий?

Грамши: — Уважаемый депутат Турати, кажется, это ваше наиболее сильное и неприкрытое желание. Но мы уйдем вовсе не потому, что хотим удовлетворить его, а потому, что в союзе с так называемой конституционной оппозицией какая-либо борьба с фашизмом невозможна... Единственной силой, способной победить фашизм и раздавить реакцию, является рабочий класс.

То ли в шутку, то ли всерьез товарищи говорили, что в тревожные июльские дни Грамши овладел чудесным даром всеприсутствия: утверждали, что его видели в двух, а то и в трех местах одновременно.

«21.7. 1924 г.

...Дорогая Юлька, даже мысль о тебе помогает мне быть сильное. Хотелось бы рассказать тебе о стольких эпизодах, о стольких мелочах, которые дали бы представление об атмосфере, о моменте, переживаемом сейчас Италией... В ту ночь, когда все узнали, что партия призывает к всеобщей забастовке... я возвращался домой и весь квартал Порта Пиа, который я пересекал, кишел рабочими с красной гвоздикой на груди; они царили на улицах, на городских окраинах, там чувствовалась атмосфера восстания, в то время как в центре фашисты со своими стилетами и ножами, запрятанными в трости, пытались создать панику. Впрочем, их стилеты исчезали, едва появлялся отряд солдат, готовых открыть огонь. Но... мне было немного грустно, что я вернулся в Италию, когда положение значительно улучшилось; я только слушаю рассказы о терроре, пережитом в самые острые моменты фашистского разгула, знаю от других, как фашисты, думавшие, что я в Турине, охотились за моей тенью и вместо меня избили и изранили моего брата. Я уверен, что они но схватили бы меня, но хотел бы испытать это ощущение: чувствовать, как за тобой яростно охотятся, и уйти от их бессильной ярости.

Представь себе мое положение сегодня: я живу в маленькой вилле на виа Везалио, пересекающей виа Номентана, в одной немецкой семье, которая не знает моего настоящего имени и не знает, что я депутат-коммунист; я разыгрываю из себя серьезного пресерьезного профессора, меня очень уважают и так пекутся о моем покое, что это даже раздражает. 

Как много я хотел бы рассказать тебе, но лучше отложим это до встречи, правда?.. Дорогая моя Юлька, я так люблю тебя и обнимаю крепко-крепко.

Г.»

В августе фракция социалистов, входящая в Коммунистический Интернационал (Сератти, Маффи и другие), распущена и слита с Коммунистической партией Италии. Генеральным секретарем партии избран Грамши. Об этом, о своих планах, сомнениях и надеждах Грамши сообщает жене в письмах, которые словно изнутри освещают переживаемые страной события.

«18.8. 1924 г.

Дорогая Юлька, я получил твое письмо от 6-го, написанное в канун начинающейся для нас новой жизни. Как хотелось бы мне быть рядом с тобой. Сейчас, когда я пишу, наш ребенок, может быть, уже родился, он около тебя, и ты можешь ласкать его после того, как страдала, давая ему жизнь Моя радость омрачена легкой грустью: сколь многого я не узнаю из того, что хотел бы знать. Но к чему знать, если все равно нельзя было страдать вместе с тобой? У меня такое чувство, что я нахожусь в привилегированном положении, потому что ныне волей судеб мне было отведено одно лишь счастье. Моя любовь к тебе слишком сильна, слишком интенсивна, наши жизни настолько слиты, что я не могу освободиться от этих грустных мыслей. Вот. А потому у моего счастья немного вытянутая физиономия.