Бойцовский клуб

Дерутся только двое. Схватки проходят одна за другой. Дерутся без рубашек и ботинок. Схватка продолжается столько, сколько нужно. Это остальные правила бойцовского клуба.

Ребята, которые ходят в бойцовский клуб, в реальной жизни не такие. Даже если ты скажешь парнишке из копировального центра, что он хорошо дрался, ты обратишься не к тому человеку.

Я в бойцовском клубе — не тот, кого знает мой босс.

После ночи в бойцовском клубе всё в реальном мире кажется приглушённым. Ничто не может вывести тебя из себя. Твоё слово закон, и если другие люди нарушают этот закон или переспрашивают тебя, это тебя не теребит.

В реальном мире я — координатор кампании по отзыву автомобилей, официальное лицо в рубашке и галстуке, сидящее в темноте с ртом, полным крови и сменяющее слайды, пока мой босс объясняет людям из «Майкрософт», почему он выбрал для иконки именно такой нежно-голубой цвет.

Первым бойцовским клубом была наша драка с Тайлером.

Предполагалось достаточным, что когда я прихожу домой неудовлетворённым и злым, и знающим, что моя жизнь не умещается в мой пятилетний план, я могу вычистить мой кондоминиум или отремонтировать машину. Когда-нибудь я буду мёртв без единого шрама, и оставлю чистенький кондоминиум и машину. Классно, в самом деле классно, пока там не осядет пыль или новый владелец. Ничто не вечно. Даже Мона Лиза потихоньку разрушается. Теперь, после бойцовского клуба, у меня качается добрая половина зубов.

Возможно, самосовершенствование — не ответ.

Тайлер никогда не знал своего отца.

Возможно, саморазрушение — ответ.

Тайлер и я по-прежнему ходим в бойцовский клуб вместе. Бойцовский клуб располагается в подвале бара, и сейчас, после того как бар субботним вечером закрывается, каждую неделю ты встречаешь всё больше и больше ребят.

Тайлер встаёт под единственную лампочку в центре чёрного бетонного подвала и может видеть свет, отражающийся в сотне пар глаз. Первой вещью, которую скажет Тайлер, будет: — Первое правило бойцовского клуба — не говорить о бойцовском клубе.

— Второе правило бойцовского клуба, — провозглашает Тайлер, — не говорить о бойцовском клубе.

Я знал своего отца шесть лет, не больше, но я ничего не помню. Мой отец начинал новую жизнь с новой семьёй каждые шесть лет. Это было похоже не на семью, а на развёртывание сети магазинчиков — со скидкой.

В бойцовском клубе ты видишь поколение мужчин, воспитанное женщинами.

Тайлер стоит под одинокой лампочкой в полуночной черноте подвала, полного мужчин, Тайлер пробегается по остальным правилам: дерутся только двое, схватки проходят одна за другой, снять ботинки и рубашки, схватка продолжается столько, сколько нужно.

— И седьмое правило, — говорит Тайлер, — если это ваша первая ночь в бойцовском клубе, вы должны принять бой.

Бойцовский клуб — не футбол и не телевизор. Вы не смотрите на кучку неизвестных вам мужиков, которые мутузят друг друга на другом конце земного шара и транслируют это в прямом эфире по спутнику с двухминутной задержкой, прерываясь раз в десять минут для рекламы пива и замирая, когда приёмнику надо определить передающую станцию. Если вы были в бойцовском клубе, футбол становится просмотром порнографии в то время, когда вы можете поиметь отличный трах.

Бойцовский клуб становится веской причиной для похода в качалку, короткой стрижки волос и ногтей. Качалки, в которые вы ходите, заполнены ребятами, которые пытаются выглядеть мужчинами, как будто быть мужчиной означает выглядеть так, как представляют это себе скульптор или председатель худсовета.

Как говорит Тайлер, теперь любой доходяга выглядит накачанным.

Мой отец никогда не ходил в колледж, так что чрезвычайно важным оказалось, чтобы я пошёл в колледж. После колледжа я позвонил ему по межгороду и спросил: «А что теперь?» Мой отец не знал.

И вот я устроился на работу и разменял четвертак, и — опять межгород, и я спрашиваю: — А теперь что?

Мой отец не знал, так что он сказал: — Женись, парень.

Я тридцатилетний мальчишка, и я буду сильно удивлён, если женщина окажется тем ответом, который я ищу.

То, что происходит в бойцовском клубе, словами не передать. Некоторым ребятам нужно драться каждую неделю. На этой неделе Тайлер объявил, что в дверь пропускают первых пятьдесят человек, и баста. Больше никого.

На прошлой неделе я дрался с одним парнем. У него, наверное, выдалась плохая неделя, потому что он сделал мне двойной нельсон и бил мордой о бетонный пол, пока мои зубы не стали видны из-за порванной щеки, мой глаз опух и кровоточил, и после того, как я сказал — Стоп, я смог взглянуть вниз, и на полу обнаружил кровавый отпечаток доброй половины своего лица.

Тайлер стоял невдалеке, оба мы глядели на большую «О» моего рта, с кровью вокруг неё, и на узкую щель моего глаза, пялящуюся на нас с пола, и Тайлер сказал: — Круто.

Я жму руку этому парню и говорю, классная драка.

А он отвечает:

— Как насчёт следующей недели?

Несмотря на синяки, я пытаюсь улыбнуться и говорю, взгляни на меня. Как насчёт следующего месяца?