Бойцовский клуб

Ты нигде не чувствуешь себя таким живым. Только в бойцовском клубе. Когда ты и другой парень под единственной лампочкой стоите в центре, а все остальные смотрят на вас. Бойцовский клуб не подразумевает победы или проигрыша. Бойцовский клуб не подразумевает слов. Ты видишь парня, который пришёл сюда в первый раз, и его задница — хлебный мякиш. А через шесть месяцев ты видишь, что он будто высечен из дерева. Этот парень доверяет себе решение любых проблем. В бойцовском клубе стоят шум и гам, словно в качалке, но бойцовский клуб не стремится хорошо выглядеть. Здесь — истерический ор, словно в церкви, и когда ты просыпаешься в воскресенье после обеда, то чувствуешь себя спасённым.

После драки парень, который меня измочалил, драил шваброй пол, а тем временем я позвонил своему страховому агенту, чтобы сообщить о моём визите в комнату «скорой помощи». В больнице Тайлер говорит им, что я упал.

Иногда Тайлер говорит за меня.

Я сам нанёс себе эти раны.

Снаружи начинался рассвет.

Ты не говоришь о бойцовском клубе, потому что за исключением пяти часов с двух до семи в воскресную ночь, бойцовского клуба не существует.

Когда Тайлер и я изобрели бойцовский клуб, ни один из нас никогда не дрался. Если ты никогда не дрался, то всё это звучит странно. Насчёт нанесения вреда, насчёт твоей способности причинить вред другому человеку. Я был первым парнем, которого Тайлер мог спокойно попросить, и мы оба сидели налитые в баре, где никому до нас не было дела, так что Тайлер сказал: — Я хочу, чтобы ты сделал мне одолжение. Я хочу, чтобы ты ударил меня так сильно, как только можешь.

Я не хотел, но Тайлер всё это объяснил, насчёт нежелания умереть без нескольких шрамов, насчёт усталости от наблюдения за драками профессионалов и желания узнать побольше о себе.

Насчёт саморазрушения.

Всё это время моя жизнь казалась мне слишком завершённой и правильной, и может быть мы должны были сломать что-то, чтобы сделаться лучше.

Я оглянулся и сказал, окей. Окей, я сказал, только снаружи, на стоянке.

Так что мы вышли наружу, и я спросил Тайлера — ему как, по морде или в живот?

Тайлер сказал:

— Удиви меня.

Я сказал, что никогда никого не бил.

На это Тайлер ответил:

— Так сойди же с ума, парень.

Закрой глаза, говорю.

А Тайлер ответил:

— Нет.

Как и каждый парень в его первую ночь в бойцовском клубе, я вдохнул и, размахнувшись, нацелил свой кулак в челюсть Тайлера, как в этих ковбойских фильмах, но попал я ему косо и по шее.

Дерьмо, сказал я, это не считается. Я хочу попробовать ещё раз.

Тайлер сказал,

— Да, это считается, и ударил меня прямо в грудь, как эта боксёрская перчатка на пружине в субботних мультяшках; я упал на машину. Мы оба стояли там, Тайлер потирал шею, а я держал руку на грудной клетке, оба из нас знали, что мы очутились где-то, где никогда не были и, как кот и мышонок из мультиков, мы были по-прежнему живы и хотели узнать, как далеко мы можем зайти и при этом остаться в живых.

Тайлер сказал:

— Круто.

Я ответил, ударь меня ещё.

Тайлер произнёс:

— Нет, ты ударь меня.

Так я его и ударил, по-девчоночьи, по правому уху, а Тайлер оттолкнул меня и по щиколотку погрузил свой ботинок в мой живот. Что было дальше и после этого — словами не передать, но бар закрылся, люди вышли и кричали, встав вокруг нас на стоянке.

В отличие от Тайлера, я, наконец, почувствовал, что могу контролировать всё в этом мире — всё, что меня раздражало и не работало, мою прачечную, которая возвращала рубашки с помятыми воротничками, банк, который заявлял, что я перед ним в долгу на несколько сотен долларов. Работу, где мой босс садился за мой компьютер и мудрил с командами DOS. И Марлу Сингер, похитившую мои группы поддержки.

Ничего не решалось, когда схватка была окончена, но тебя это уже не теребило.

Когда мы впервые дрались, была воскресная ночь, а Тайлер не брился с пятницы, так что я ободрал костяшки о его двухдневную щетину. Лёжа на спине на стоянке, глядя на звезду, проплывающую над фонарями, я спросил Тайлера, с кем он бы хотел подраться.

Тайлер ответил: со своим отцом.

Может, нам и не нужен был отец для полноты картины. В схватке в бойцовском клубе нет ничего личного. Ты дерёшься, чтобы драться. Ты не должен говорить о бойцовском клубе, но мы всё равно болтали, и через несколько недель встречи на стоянке прекратились, и как раз к тому времени как похолодало, другой бар предложил нам подвал для встреч. Там мы теперь и собираемся.

Когда собирается бойцовский клуб, Тайлер оглашает правила, о которых мы с ним договорились.

— Большинство из вас, — говорит Тайлер, стоя в круге света в центре подвала, полного мужиков, — большинство из вас здесь, потому что кто-то нарушил правила. Кто-то рассказал вам о бойцовском клубе.

Тайлер говорит: