Бокал звезд

Лайнер озарился алым. Пассажиры повыпрыгивали из аварийных люков, опалив себе все, что можно. Земля неумолимо приближалась; взгляду предстал горный хребет посреди зеленой долины, вдали вырисовывались очертания мегаполиса. Мелькнула робкая надежда, что лайнер рухнет в мегаполисе, но увы — удар, по традиции, пришелся на долину. В небе расцвел чудовищный цветок, черный с красными прожилками. Квартира содрогнулась от грохота взрыва. Запах гари и паленой плоти смешался с ароматами «Объеденья». Напоследок диктор объявил число жертв и пообещал новое увлекательное шоу.

Дэн проглотил остатки каши.

— На город ни разу не упало, — проворчал он. — Интересно, почему?

Хелен зевнула.

— Понятия не имею. — Потом спохватилась: доктор Купидон советовал больше интересоваться супругом: — Как дела на работе, милый?

Ответ сильно покачнул авторитет брачного консультанта.

— Дела отвратительно. Кошмар! — Дэн вскочил и стал расхаживать по комнате. — Изо дня в день одно и то же! Новых развлечений не шлют. Месяц долбимся в «Янки — Доджерс».

— Тебе же нравится бейсбол.

— Нравится, только старье надоело. — Дэн остановился, капризно выпятив нижнюю губу — не помогала даже ямочка на подбородке. — У Микки Мэнтла случилось короткое замыкание, мяч за пределы поля выбить не может. А вчера, когда мне выпали «Янки», вообще проворонил легкую подачу! — Он грустно помотал головой. — Ощущение, что фирма нас больше не любит, иначе давно заменила бы этот хлам.

— Тс-с, не смей так говорить! Конечно любит.

— Сомневаюсь. Где уважение к человеку, в поте лица играющему по два дня в неделю вахтовым методом? Хоть бы Микки Мэнтла починили.

Дэн снова принялся мерить шагами комнату, к нему мгновенно подбежал механический щенок терьера и начал прыгать вокруг.

— Скучно сил нет!

— Тебе скучно?! — возмутилась Хелен. — А мне каково? — Доктор Купидон мысленно погрозил ей пальцем, но она мысленно отмахнулась. — Целыми днями только и делаю, что сижу дома, рисую да играю на органе!

— Зато в «Манеж» можешь ходить сколько влезет, — возразил Дэн.

— Чего ради? Новинок все равно нет, да ты и сам туда не особо рвешься.

— Согласен, — вздохнул Дэн. — В плане новых игр правительство не лучше фирмы.

Щенок встал на задние лапы, передние положил хозяину на колени, и тут же полетел в угол, отброшенный мощным пинком.

— Куда катится мир! Игры им лень придумывать!

— Надо написать президенту, — заявила Хелен, поднимаясь. — Он наверняка знает, что делать.

— Не уверен, — нахмурился Дэн. — Мы два раза писали — и тишина. Боюсь, он нас разлюбил.

— Не говори ерунды. В последней программе он клялся нам в любви, даже обещал детей.

— Он вечно обещает, — отмахнулся Дэн. — А толку?

Щенок по-пластунски выбрался из угла. Дэн занес ногу для удара.

— Погоди, моя очередь, — вмешалась Хелен и с размаха пнула щенка в голову. Тот откатился в сторону, натурально поскуливая. На сердце сразу полегчало. — Вот что, давай писать президенту!

— Ну, давай, — вздохнул Дэн.

Они неохотно приблизились к пишущей машинке — одно ее присутствие вызывало комплекс неполноценности. Хелен нажала на кнопку.

— Нам… мы бы хотели написать письмо.

Машина загудела.

— Кому?

— П-президенту.

— Секунду. — Агрегат настроился на нужную частоту. — Продолжайте.

— Г-господин президент, — промямлила Хелен, — мы… нам совершенно нечем заняться. С нетерпением ждем новых игр. Подпись: Дэн и Хелен Смит. — Ликуя, она обернулась к мужу. — Все, дело в шляпе!

Пастыри

Выпустив телефон, Хайнс наблюдал, как тот, пятясь, исчезает за дверью своей крошечной кельи, потом обвел взглядом троих помощников: толстомордого Моргенштейна, рыбоглазого Риппа и вислощекого Траска.

— Снова старик! Жалуется насчет писем. «С нетерпением ждем новых игр!» Варианта, что у нас иссякла фантазия, никто даже не допускает.

— А вам не приходило в голову дать им возможность самим придумывать себе развлечение? — осведомился Траск.

— Приходило, и сразу попало в разряд «Идиотские затеи». — Хайнс сложил изящные ладони на столешнице. — Ибо не сеют они, Траск, и не жнут… Моргенштейн, ваши предложения?

— Может, снова повысить квоту на рождаемость?

— Не потянем, — решительно возразил Хайнс. — Прокормить еще ладно, а куда их девать потом, когда вырастут? Рипп, слушаем тебя.

— Поскольку старые игры закончились, а новых нет, публику можно отвлечь, добавив остроты в шоу-катастрофы, — заметил Рипп.

— Нельзя. Они и так острее некуда, — снова возразил Хайнс. — Пятьдесят процентов насилия и пятьдесят — расчлененки.

Тонкие губы Риппа растянулись в улыбке — ни дать, ни взять трещина на ледяной глади.