Боль

Ее губы, еще горящие от поцелуев, прижались ко лбу сына. Ведь это он сейчас ее любимый мальчик, а не Эйтан, ни в коем случае нельзя путать времена, хотя все так запуталось… И она принесла ему чай с лимоном, сварила любимую кашу. Вспомнит ли он потом, когда будет на нее страшно зол, какой она была преданной и заботливой? С ним ей трудно пришлось – с его вспыльчивостью и истериками, агрессивностью и лихорадочной болтовней. Кажется, Омер только и делал, что их провоцировал, а Микки перед ним всегда пасовал.

Она сделала почти невозможное – неуклонно и последовательно, советуясь со специалистами и пуская в ход все свои знания, весь опыт, смогла развить в нем самообладание, сочувствие, внимание к окружающим. Она не отступила перед ним – и победила. Даже сейчас, в переходном возрасте, он держался относительно приветливо и спокойно, не задирался и не зарывался. Ирис уже готова была оправдываться перед этим мальчиком, который только что заснул. Она сидела на краешке его кровати, смотрела на раскрасневшиеся от жара щеки, на раскрытые мясистые губы, на разметавшуюся гриву волос, жестких от геля.

С фотографии над кроватью смотрел тот же самый мальчик, только маленький – смеялся беззубым ртом и размахивал баскетбольным кубком в одном из летних лагерей. Как же он изменился с тех пор и как еще успеет измениться! Ирис попыталась представить сына зрелым мужчиной: черточка между красивых бровей станет складкой, пушок на щеках превратится в густую бороду, а еще через несколько десятков лет, когда ее уже не станет, поседеет, как у Эйтана. Какой он ее запомнит, как станет вспоминать о ней? Как о женщине, разрушившей его семью, разбившей его юность? Но ведь он уже не ребенок, через несколько лет он сам уйдет из этого дома. Но что это будет за дом? То, что Омер оставит в тот миг за спиной – крепкий тыл или развалины семьи, – будет целиком зависеть от Ирис, от того, какое решение она примет. Сейчас ей казалось, что это вопрос ее отношений с Омером, а не с Микки: словно ей предстоял выбор между двумя подростками и двумя сценариями будущего: заранее известным, ожидающим ее в этом доме, и новым, бурным, неистовым. Она погладила горячую руку сына. От него на нее шел жар, словно от огромной печки. Говорят, жар полезен, жар убивает микробы. Но ведь как раз в жару ее болезни так размножились микробы измены.

Она помнила, как Омер боялся микробов в детстве: никогда не соглашался пить воду из бутылки после нее, а если она нечаянно прикасалась к кому-нибудь из его друзей, он просто выходил из себя от ревности. «Никогда больше не трогай меня!» – вопил он, охваченный двойным страхом. Как он отреагирует? Это правда, в последние годы он стал куда более сдержанным, но такой поворот может вновь разбудить всех его бесов, особенно сейчас, когда не за горами служба в армии, страшившая и его, и ее.

А как отреагирует Альма? Ясно, что она без колебаний примет сторону отца, будет ее избегать, она и так ее избегает, достаточно вспомнить ее упорство во время последнего визита. Она и так уже зла на нее. Заблаговременно. Ну, а сам Микки, какой будет его жизнь? Конечно, он не останется один, но оскорбится навсегда и никогда ее не простит. Ирис мотнула головой, будто пытаясь стряхнуть тяжесть будущего, неподъемную цену свободы.

Куда ты так спешишь? Что такого произошло? Сейчас не время принимать решения! Ты не знаешь его нынешнего, это совершенно незнакомый человек. Он вовсе не тот мальчик, которым был тогда, да и того мальчика ты на самом деле не знала. Разве ты ожидала от него, что он так уверенно и без колебаний обрушит свой топор на твою шею, на вашу любовь? Как же ты можешь снова ему поверить?

Ее бросило в пот, и она в сердцах поднялась с кровати сына. Эйтан говорил о втором шансе, глядя на нее увлажнившимися глазами. Но платить за все опять придется ей. «Я жил, ничего не чувствуя», – сказал он. Если она ему снова наскучит, он тоже ничего не почувствует и ничего не потеряет. А она причинит боль самым близким и дорогим ей людям. «Теперь твой черед», – сказал он, как будто они играли в «змей и лестницы». Теперь твой черед: на твоем пути окажется либо лестница, которая вознесет тебя в заоблачные выси, либо змея, которая утянет тебя вниз, до самого кончика своего хвоста.