Боль (ЛП)

Он слышит свое прерывистое дыхание, чувствует дрожь. У него влажные щеки. Похоже, он плачет, натянутое потрясенное молчание разрывают сдавленные рыдания.

Хьюго что-то говорит:

— Эй, приятель, это всего лишь сон!

— Ты уже не спишь, — вторит ему Изабель. — Ты не спишь, Мэтти! Все хорошо!

— Господи! — Хьюго, кажется, в шоке. — Что, черт возьми, с ним происходит? — Он глядит на Лолу. — Думаешь, он нас слышит?

— Ты же слышишь нас, да, Мэтти? — Она не отрывает от него взгляда, как будто пытается вернуть его в настоящее. — Ты знаешь, что не спишь, да?

Он кивает, все еще пытаясь подавить всхлипывания.

— Господи, — снова тихо произносит Хьюго. — Может, нам стоит кому-нибудь позвонить?

— Милый, тебе нужно просто успокоиться. Нужно просто успокоиться… — Несмотря на округлившиеся глаза, голос Лолы звучит успокаивающе. Сидя возле него на матрасе, она водит пальцами по его щеке вверх-вниз и прижимает к себе.

— Я-я хочу… — Он делает глубокий вдох в попытке успокоить голос. — Я хочу…

— Чего ты хочешь? — тихонько подсказывает она.

— Я просто хочу з-забыть… — Он тянется к ней. — Мне нужно забыть. Лола, ты должна помочь мне забыть! — Его голос звучит странно: надломленно и с нотками паники.

— Какого черта… — восклицает Хьюго, его голос снова повышается.

— Ему все еще снится сон? — изумленно спрашивает Изабель.

— Мэтти, у нас получится, — искренне говорит Лола. — Я помогу тебе забыть.

Он окидывает взглядом три бледных лица. И понимает, что они понятия не имеют, о чем он говорит. Он с силой трет щеки и с глубоким вздохом переводит дыхание.

— Это… это был просто кошмар. — Вздох. — Мне просто привиделось, как обычно. — Хотя он и не помнит, чтобы ему когда-нибудь снился настолько живой кошмар.

— Мы знаем! — восклицает Изабель.

Матео сглатывает, вводя себя в подобие спокойствия.

— Простите, что разбудил вас, — говорит он, стараясь говорить свободно. — Но со мной все хорошо, ясно? — В его голосе проскальзывает некая жесткость, и кажется, будто он защищается.

— Но выглядишь ты не хорошо. — Хьюго до сих пор не может оправиться от глубокого потрясения. — О чем был этот кошмар?

Матео вдруг отползает на матрасе назад, испытывая острое желание, чтобы Хьюго и Изабель просто исчезли.

— Слушайте, оставьте меня в покое. Я в порядке — не нужно поднимать шум. Боже!

Он больше не говорит сдержанным тоном, его щеки пылают от гнева. Как бы ему хотелось, чтобы они все исчезли. Как бы ему хотелось самому исчезнуть. Они не должны видеть его таким. Не должны изображать беспокойство. Они сводят его с ума!

— Да ладно тебе, чувак. Мы просто пытаемся помочь!

— Мне не нужна ваша помощь!

— Мэтти… — Взгляд Лолы острый и настороженный, она поднимает ладони в примирительном жесте. — Никто не поднимает шум, ясно?

— Ясно. Тогда ложитесь спать! — Он замечает в глазах Лолы боль, и от этого ему хочется кричать. — Пойду выпью воды. Спокойной ночи.

Он выходит из комнаты, по ходу щелкая выключателем, и захлопывает за собой дверь. За ней тут же снова звучат голоса: Хьюго говорит, что никогда не видел Матео таким, и настаивает на том, чтобы кому-то позвонить. Лола отвечает, что станет только хуже… Оказавшись в уединении кухни, он тяжело приваливается к закрытой двери и, склонившись вперед, упирается руками в колени. Сильно закусывает нижнюю губу и зажмуривает глаза, отмахиваясь от глубокого мрачного желания упасть на пол и зарыдать. Ему кажется, что им овладевает безумие. Разум заполняет ярость и красные вспышки, вызывающие потребность швырять вещи, разбивать тарелки, причинять кому-нибудь боль: ударить Хьюго, треснуть Изабель, ранить Лолу настолько сильно, чтобы она поняла его чувства. Он выпрямляется и тыльной стороной ладони утирает пот с лица. Он сходит с ума. Он — зло, истинное зло, опасное и пагубное. Его не должно быть здесь.

Он яростно срывается с места, и отскакивает от двери, когда слышит, как позади него поворачивается ручка. Подходит к столу и пытается налить себе вина, но слегка промазывает мимо стакана, и жидкость собирается в небольшую темно-красную лужицу вокруг дна, словно кровь на белой плитке. У него трясутся пальцы, создавая дрожащие тени на столе. В горле перехватывает дыхание, когда Лола подходит к нему сзади и обвивает его руками.

— Не надо… — Он начинает отстраняться, пытаясь снять ее руки с талии.

Но она решительно держит его и прижимается губами к ложбинке между лопатками, ее дыхание обжигает его кожу.

— Пожалуйста, скажи мне, что происходит. У тебя уже несколько недель такое странное настроение, и становится только хуже.

Он тянется за губкой, чтобы промокнуть пролитую жидкость, потом бросает ее и прижимает ладонь к лицу.

— Я не знаю… — Его голос надламывается. — Мне кажется, что я схожу с ума!

Она обнимает его крепче, ее щека прижимается к его спине.

— Господи, ты весь дрожишь!

Он подносит бутылку с вином к губам и делает большой глоток, жидкость обжигает горло огнем, по подбородку бежит тонкая струйка и капает на шею. Он быстро глотает, давясь и задыхаясь.

Лола отпускает его и пытается вырвать бутылку у него из рук.

— Ну же, Мэтти. Что ты делаешь?