Боль свободы

А может, оно и к лучшему. Усыпанная ветвями земля, наверняка скрывает пару как раз подходящих веток. Как минимум, здесь найдутся обломки для шины, останется лишь придумать, чем их перевязать, но с этим как раз уже могут помочь заросли. Если какие-то растения окажутся достаточно прочными, чтобы крепко перевязать ими ветки, то шину можно будет сделать еще до темноты, только сперва все же нужно отыскать костыль.

Всюду торчат из обломков кривые сколы отвалившихся ветвей, коряги, палки, словно тянутся обратно к высоте, с которой однажды упали. Хотя их количество все же настораживает. Не видно, чтобы сверху сыпались ветки, тихо и спокойно, но на земле абсолютно ни где через обломки не пробивается и самой жалкой травинки, нигде, куда может дотянуться взгляд. Лишь бы не какой-нибудь инопланетный монстр, живущий на ветвях и заваливший всю округу этими обломками, поджидал в засаде.

Да и рыться в гниющем на земле дереве хочется не слишком. Опять же, трудно представить, какая гадина может тебя укусить. Так что рука начинает очень осторожно, берясь за края обломков, разгребать завалы, ища подходящие для шины ветви.

Пугает и одновременно удивляет то, что никак не удается добраться до земли. Неудобно разгребать обломки, и стоит лишь немного углубиться, как края неизбежно стараются провалиться в небольшую яму. Впрочем, копать здесь и не хочется, и нужды нет, и даже наоборот, если придется спиной вперед пробираться еще дальше, то уж лучше ползти по ветвям, хоть и неудобно, чем пробираться по земле, которую еще нужно раскопать.

Вдруг попадается под руку тяжелая коряга. Дернув, не удается тут же вырвать ее из завалов. Да и рука жутко болит, разворачиваться не хочется, чтобы не тревожить ногу, а вытащить палку одной рукой не выходит.

Приходится искать опору. В другой стороне, как раз чуть левее правой ноги, отыскивается еще одна здоровая палка, толстая и неуклюжая. Стоит ее пнуть, и можно не сомневаться – коряга сидит крепко. Зацепившись за нее стопой правой ноги, стараясь не шевелить сломанной левой, приходится обеими руками взяться за торчащую сбоку позади ветку, и начать тащить.

Левую руку опять начинает жечь от свежей раны, но приходится терпеть. Коряга не поддается сразу, плотно засев в куче наваленных веток, но затем начинает идти, поднимая завалы, упрямится, застревает, а затем рывком выскакивает, заставив повалиться на бок, задеть сломанную ногу и скрючиться от боли.

В этот раз все еще хуже. Сознание меркнет и проваливается в черноту на несколько мгновений, а впрочем, не успевает туман застелить глаза, не успевают зрачки спрятаться в темноту под веками, как острая боль тут же заставляет вновь открыть глаза.

Кость опять вышла. Только на этот раз стопа повернулась в сторону, не сильно, лишь немного, отчего даже может показаться, что так и должно быть. Только складки на комбинезоне, плотно облегающим кожу, дают понять, что дело плохо.

Сердце опять колотит, ладони хватаются за бедро, словно это может хоть немного унять боль, а рот всасывает прохладный воздух, еще больше осушая горло.

И все же, на этот раз боль угасает чуть быстрее, чуть легче отпускает, словно изнемогающий от нее ум, больше просто не желает слышать посылаемые от нервов сигналы. Хотя, прикасаться к ноге становится легче, почти ничего не чувствуется, если не давить, боль рвется где-то внутри ноги, но снаружи кожа остается безразличной к прикосновениям.

Шипя, приходится схватить палку, которую теперь от злости хочется просто сломать к чертям, порубить на мелкие щепки и разметать их на этом чертовом кладбище деревянных обломков, но вместо этого руки подтягивают ее ближе, поднимают, упирают в землю концом, теперь превратившимся в ножку костыля, а взгляд с сомнением обращается к сломанной ноге, давая мозгу обдумать уже принятое решение.

Меньше всего хочется опять потерять сознание, вправляя кость. Хотя, на миг это даже кажется хорошей идеей. Вернее, здесь куча веток, если бы только удалось раньше найти воду, то уже можно было бы развести костер, приготовиться ко сну, вправить кость и просто потерять до утра сознание, чтобы, блуждая по снам, перетерпеть самое неприятное. Только вот воду найти не удалось, а она очень нужна, в горле так пересохло, что слышно, как хрипит дыхание, и значит, нужно подняться, забыть про ногу, собрать воды, приготовить ветки для того, чтобы потом сделать шину, и только после вправить кость, чтобы не мучиться еще сильнее.

Руки, ухватившись за палку, начинают тянуть вверх. Это кажется таким сложным впервые, но трудно понять, боль в теле, усталость или жажда так быстро принесли в организм слабость, ведь еще и дня не прошло, с тех пор, как капсула только поднялась с поверхности родной планеты, с той огражденной лужайки, укрытой защитным покрытием.