Болельщик на солнцепёке. Рассказы о любви и спорте

− Я помню. Я не про то. Ты вот что, Наташенька. Что ты вялая такая? В школе опять обижают? Ты учти: два года до института физкультуры, будем делать всё возможное и невозможное. Да знаю, знаю, что его к «педу» присоединили, знаю, что университет. Это неважно. Как говорится, хоть груздём назовись, лишь бы поступить. Специализацию же сдавать. Это сдашь. Но твоя задача – учиться. Там конкурс.

Наташа пыталась перебить, прекратить это назидание, но Севна не давала:

− Да знаю, знаю. «Обществознание» и «русский» – ЕГЭ. Это, Наташенька, кажется, что два года много, а пролетят – и не заметишь. Выкинь из головы все ненужные мысли! – Севна посмотрела на пробегающего по виражу Пашу Стойко, закричала «Чаще! Чаще!», потом сказала настойчиво: – Мысли о мужиках выкинула из своей башки! – перешла на сюсюкающий тон: − Поняла, Наташечка?

− Хорошо, Нина Алексеевна.

− Вот и молодец. Иди. Ускоряйся. А то не ускорение, а пробежка какая-то. Вон смотри: Лена Молодцова как ускоряется… А она младше тебя на год.

Маркова послушно кивнула тренеру, зло посмотрела вслед убегающей Ленке. Молодцова уже останавливалась, бежала по инерции. Со спины особенно было видно, какие у неё стройные ноги, какая она вся ладная, ну высотница, пусть бывшая, они там все как модели.

Маркова действительно очень хотела поступить на бюджет, хотела быть тренером, Маркова обожала лёгкую атлетику. И два года ей надо пахать на износ, ещё и учиться до отупения. В общем, два года беспросветной трясины. Нет! Только парень может ей помочь! У всех есть парни! И ей тоже нужен парень. Конечно, она не будет вести себя как некоторые. Вот Марина Куликова бегает за Малым. В открытую бегает. Как увидит его вне стадиона, сразу орёт на всю улицу:

− Во-о-зи-ик!

И бежит что есть мочи, сломя голову, догоняет. Возик даже шаг не сбавляет, но они уже вместе с тренировки едут. Возик и провожает Марину, если она его догоняет на улице. Маркова Севне однажды сказала:

− Что это такое, Нина Алексеевна? Она вообще дура? Так за парнем бегать?

Севна вдруг не согласилась:

− Марина – молодец, − я так считаю. Надо всеми силами добивается своего счастья. И в любви тоже.

Наташа чуть с лавки не свалилась. Значит, Марине Куликовой можно за пацанами прям на тренировке бегать, а ей, Наташе, нельзя даже думать, даже мечтать?! Нет уж.

Солнце сменила грязь и прелые листья, мокрый тартан дорожек, сырой песок, хлюпающие шиповки. Дворник, ухаживающий за газоном футбольного поля, перестал орать, что по полю нельзя ходить. Наоборот говорил: если в шипах, то можете офпэшку побегать, порыхлить чернозём, хе-хе.

В ноябре − манеж. Огромный, светлый, со специальной спринтерской прямой. В манеже уютнее. Нет ветра, нет случайных зрителей, кидающих вслед омерзительные слова. В манеже все свои. Этот мир Наташин, ей здесь хорошо. Здесь скорость, здесь Севна, здесь нормальные мальчики, спортивные: не жирдяи, не хипстеры, не дрыщи, не айтишники, не вейперы, не игроманы. Наташа вошла в колею после лета. Да и Аляска, между прочим, до сих пор ещё с ней дружила, не бросала. Наташа не могла понять: как так у Аляски есть Морж, а она не с ним на тренировке, она с ней, с Наташей? И едут они с тренировки вместе: Наташа с Аляской, Аляска с Наташей. А Морж с пацанами, сам по себе. Нет! Наташа бы никогда так не стала себя вести. Она бы ездила только со своим парнем.

Зимой, в декабре, Наташа призналась Аляске, что ей нравится Морозов. Аляска подошла к Морозову и сказала:

− Саш! Что ты всё один да один? Давай с нами домой ездить. Я, Наташа, Морж и ты.

И Морозов кивнул как-то обречённо.

Наташа, когда узнала, стала смеяться – на неё смехун напал на нервной почве. Смеялась в раздевалке полчаса, от счастья, от ожидания чего-то совсем другого, нового.

И стали ездить вместе. Морозов иногда её до подъезда провожал, а восьмого марта даже в щёчку поцеловал.

Первое время Маркова была счастлива. Но в апреле, когда вернулись на стадион, постаревший за зиму, но молодящийся, пахнущий весной, сиренью, черёмухой, – поле облеплено желтяками-первоцветами – опять ей стало тоскливо. Морозов всё молчит, когда с тренировки возвращаются. Даже не говорит: «Дай рюкзак» − молча тянет рюкзак с плеча и несёт его как пушинку. Скучно с ним. В кино, если ходят, молчит. Она у него и дома была. Тоже сидели в комнате − молчали. Он спортивный канал врубит и пялится в экран. Ну, конечно, там говорит слова, в забегаловках фаст-фудных кормит. Но скучно. Он ей даже в соцсети лайков никогда не поставит, надо просить… Если попросить, то лайкает. Всё надо говорить, всё по указке.