Болельщик на солнцепёке. Рассказы о любви и спорте

То, что бабушка Мила бегала в молодости на коньках, помогало ей каждую слякотную зиму. Сколько её знакомых ломали себе ноги и руки в тёмный (вечерний и утренний) гололёд, сколько раз бабушка Мила ездила навещать их в больницы, сколько раз говорила:

– Зимой надо не просто ходить, а ходить, скользя, отталкиваясь ребром сапога: правая нога – вправо, левая – влево, а не так: мыском вперёд как любители.

Приятельницы и приятели бабушки Милы смущённо кивали: теперь, мол, так и будем, и почему мы раньше тебя не слушались, почему не ходили с тобой на каток…

Ледовый дворец был закрыт. Но за стеклянными дверьми ходили люди. В руках у них были бумажные стаканчики. Люди были рядом, можно было протянуть руку и дотронуться – мешали закрытые стеклянные двери.

– Хи-хи, ха-ха, кофе пьют, и нам бы с вами не помешало,– услышала за своей спиной бабушка Мила.

– Вы на тренировку? – снова голос. Бабушка Мила обернулась: перед ней стояла толстая краснолицая женщина в бордовом берете. Рыжие волосы выбивались из-под бордового берета, шуба была тоже бордовая. А сапоги ярко-красные, алые.

– Говорю: нам бы с вами тоже кофе не помешал бы. Я лично так торопилась, что кофий испить не успела, хи-хи. Не то, что испить, приготовить тоже не успела, ха-ха.

Бабушку Милу дико напугало вот это «нам бы с вами». Она быстро спросила у громкой ярко-красной женщины:

– Не знаете…

– Знаю.

– Вход?

– Знаю, я всё тут знаю. Тут через служебный вход. Я специально к вам подошла. Сразу видно: первый раз вы.

Прошли влево, вдоль здания ледового дворца – там была незаметная дверь.

– Ну что? – снимала берет и поправляла причёску Хи-хи-ха-ха. – Пойдёмте кофейку возьмём и наверх, на трибуны.

– Вы приходите. – Не могла же бабушка Мила сказать просто «нет», всё-таки эта яркая хихикающая женщина провела её на каток.

– Окей! Приду! Ждите!

Бабушка Мила поднялась на балкон, позади стояли стулья, там, где поменьше людей, стала выискивать на льду внучку – Аня выполняла задание вместе со всеми, ожидая в веренице детей своей очереди. Аню легко было узнать – её коньки были зашнурованы розовыми шнурками. Некоторые мальчики дрались за место, ближайшее к лидерам. Аню никто не отпихивал.

– Мой дерётся, хи-хи.

Бабушка Мила стояла и смотрела накаток, всем своим видом, показывая, что разговоры ей не интересны.

– Да садитесь. Будьте как дома. – Огненная женщина пододвинула к перилам балкона стул. Сама тоже придвинулась почти вплотную. – Вот. Угощайтесь. Хи-хи-ха-ха протянула бабушке Миле маленький подносик, в который были вставлены два стакана. Через отверстие пластиковых крышек шёл пар. – Не подержите?

Пришлось бабушке Миле держать поднос с кофе.

Любительница утреннего кофия сняла шубу, предстала перед бабушкой Милой в свитере, на груди красовался красный бегемотик:

– Сама вяжу, нравится?

– Н…да.

– А это бегемот, который боялся прививок.

– Он жёлтый.

– От вранья стал красный. Внучёк как врать начинает, я этот свитер надеваю – сразу правду говорит.

– А-ааа.

– Ну, давайте кофе пить.

– Спасибо.

– Ой! Да что тут «спасибо»? Не за что. Они тут час ещё кататься будут, хи-хи.

– Бегать, – бабушка Мила не терпела дилетантов.

– Вы занимались коньками?

– Да.

– Да садитесь уже. Меня Татьяной звать, в честь Татьяны. А вас?

– А меня Милой.

– В честь шоколадки?

– Нет. Людям милая – так имя переводится.

– Значит Людмила вы, а не Мила. А то что это «Мила»: шоколад и корова. Фу. Да садитесь. Не маячьте. Тут после тренировки ещё поздравлялки.

– Всё. Куку-ку, – и бабушка Мила села.

Оказалось, что сидя тоже почти всё видно, кроме ближнего виража – дети как раз виражи отрабатывали. Бабушка Мила отхлебнула кофе и стала высматривать внучку под непрерывный словесный поток:

– Капуччино, хи-хи. Я только капуччино беру, только капуччино. Мы внучкА-то сначала хотели на фигкатание сдать.

– Куда?

– На фигурку, фигурное катание. А он – ни в какую. Но мы и не настаивали. Старшую внучку у меня не взяли, ха-ха. Десять лет прошло. До сих пор стресс. Здесь-то пацану лучше. А на фигурке у них интриги. На подкатках по субботам вижу этих фигуристов. Ужас! Костюмы – аж искрятся. А ребёнок-то растёт, на один раз костюмчик-то. А хореограф? А музыка? За всё деньги. Есть у них одна девочка в лохмотьях, говорят талант. Ей танец бездомного поставили, она с ним на городе выиграла. А дальше – шансов нет. Деньги нужны. Вот так. В юниорах танец бомжа не прокатит.

…Мелькали шлемы с надписями: «Никита», «Миша», «Иосиф», «Плутарх», «Боб» – бабушка Мила еле успевала читать. Вот и её «ANNA» – бабушка Мила успокоилась. Ей нравилось, как катит Аня: чётко, отталкивание сильное. Позади детей ехал помощник тренера, подгонял. За Аней ни разу не катил – значит, скорость устраивает.

– Вот девочка молодец, – Татьяна-хи-хи допила свой кофе и встала рядом с бабушкой Милой, опершись о перила: бегемотик перекосился, будто подмигивал. – Девочка странная, в кармане носит трансформеров, угрожает невидимыми динозаврами.

Бабушка Мила кивнула: Анюта вся в неё.