Болельщик на солнцепёке. Рассказы о любви и спорте

− То пятьдесят пятый, а сейчас четырнадцатый.

− А что реке-то будет? Она течёт и течёт себе, − махнула рукой старушка в направлении набережной. − Недалеко от берега почему бы не поплавать, навигация не закрыта ещё. По сторонам надо поглядывать, чтоб катер на мотор не намотал. Мда… Пятьдесят пятый − четырнадцатый. Кажется, и не жила.

– Пойду я, что ли, − сказал Андрей Львович.

Андрей Львович не хотел, чтобы старушка видела, как и у него текут слёзы, поэтому заковылял на своём костыле очень прытко, можно сказать, побежал на трёх «ногах». Андрей Львович вышел на набережную, стал искать подходящее место. Нашёл. Оставил костыли и одежду на каменном бережке, маленькой каменной нише с лестницей, зашёл в воду. Вода была вполне себе ничего, терпеть можно. И Андрей Львович поплыл. Он плыл и думал, что сейчас-то выход найден, а как быть, когда Москва-река покроется льдом? «Придётся становиться моржом, − обречённо размышлял Андрей Львович. – Придётся становиться экстремалом и в плавании». Надо сказать, что экстремальное плавание – это плавание в ледяной воде, Андрей Львович смутно представлял, как люди в ледяной воде подолгу плавать могут, но, с другой стороны, он когда-то не мог представить, как люди могут бегать марафон… Размышления Андрея Львовича прервал резкий голос в микрофон:

− Внимание! Пловец! Срочно вылезайте на берег! Вылезайте срочно!

«Вот ещё! – подумал Андрей Львович. – У меня сеанс, запланированная нагрузка, пока сорок пять минут не отплаваю, никуда не вылезу». − У Андрея Львовича были на руке водонепроницаемые часы-секундомер, Андрей Львович всё держал под контролем.

Прокричав раза три призыв вылезать, голос замолчал. Но скоро Андрей Львович почувствовал, как на него накатывает волна, потом услышал тихое тарахтение мотора, потом увидел бело-облупленную стену катера. Руки, сильные, цепкие, вытащили Андрея Львовича из воды и усадили на палубу, на лавку.

− Эй! Вы чего это?

− А вы чего? – в катере сидели трое в пятнистых куртках с надписью «МЧС». Один за рулём, а двое – на лавках.

− Мой костыль! Моя одежда! Куда вы меня везёте?

− Пока на берег. А там вас уже полиция ждёт-не дождётся.

− Это беспредел.

− Беспредел – это вы, а мы − береговая охрана. У нас лицензия. Купальный сезон завершён. В полиции вам выпишут штраф за купание в неположенном месте.

Андрей Львович стал чесаться на нервной почве.

− Вот видите, уже чесотку подхватили,− обернулся от руля водитель. – Тут и летом купаться нельзя. Москва-река грязная. Люди в разрешённых местах купаются, и то потом с отравлениями лежат. А вы… С виду грамотный человек.

− Я марафонец-пловец-экстремал! – взвизгнул Андрей Львович. – Меня весь мир знает!

− Вас поняли, − охранники посмотрели на нашего героя как-то странно, подозрительно, тяжело. – Спортсмен, а ведёте себя как нелегал. Им-то хоть мыться негде. А вы что залезли?

Андрей Львович стал рассказывать береговым охранникам, этим людям в болотной форме с нашитыми жёлтыми буквами, о марафонах и плавании, о Великой Китайской Стене и коленных чашечках, о социалистическом конструктивизме как стиле архитектуры нового счастливого человека и об осколках эпохи.

Два охранника, что наблюдали и следили, как бы Андрей Львович обратно в реку не сиганул, противно ухмылялись, а водитель вдруг сказал:

− Ладно, дед, разжалобил. Где ты свой костыль оставил?

Катер подъехал к каменному берегу, к нише со ступеньками. Охранники кинули в катер костыль и одежду Андрея Львовича, водитель стал оправдываться:

− У нас работа такая, поймите. Мы не имеем права не передать вас органам правопорядка.

На берегу Андрею Львовичу дали одеться, усадили в бело-синюю патрульную машину с мигалкой, машина взвизгнула, завыла, точь-в точь как старушка-чемпионка на развалинах былой эпохи, и повезла Андрея Львовича в отделение полиции.

Андрея Львовича поместили в камеру предварительного заключения. Костыль Андрея Львовича остался стоять при входе в здание, у стола, где граждане заявления пишут: об обмане, мошенничестве, о разбое, угоне и о том, что любимый испарился, а вместе с ним фамильные прабабушкины драгоценности. Как раз в это время из отделения полиции выбегал председатель клуба бега «Мир». Он прибегал, чтобы подписать документы на проведение нового осеннего марафона − все серьёзные марафоны охраняются вдоль трассы. Председатель клуба бега сразу заметил костыль Андрея Львовича. Это был не обычный костыль, это был уникальный очень удобный костыль, креативный – всем клубом на эти авторские костыли скидывались. «Так, так, − подумал председатель. – Чтобы это значило?» Он подошёл к стойке и спросил у дежурного:

− Чей костыль?

− Деда.

− А что дед сделал?

− В неположенном месте плавал в некупальный сезон.

− Понятно, − председатель клуба бега сам был бывший военный, соображал быстро. Вычертив стратегию мысли, он приписал что-то в уже подписанных бумагах и пошёл к дежурному следователю, который должен был заняться делом Андрея Львовича. В кабинете у следователя уже сидел Андрей Львович.

− Андрюша! – сказал председатель. – Какими судьбами?

− Да вот. Замели, − вздохнул Андрей Львович.