Болезнь отрочества. Клиническая работа с подростками и их родителями

На протяжении долгих лет развитие Центра Альфреда Бине отвечало нуждам городского населения 13-го округа Парижа. Благодаря не столько разнообразию средств, сколько стабильному составу коллектива Центра, объединенному его отцами-основателями, стали возможны лонгитюдные и оригинальные исследования. За время моей работы в Центре наиболее важными являются, по моему мнению, исследования, проведенные под руководством Рене Дяткина: посвященное исследованию будущего шестилетних детей[3] и психоаналитическим отношениям с ребенком[4]. Наделенные большой свободой Серж Лебовиси и Рене Дяткин предоставили свободу и каждому из нас. Главное достоинство этой свободы состоит в том, чтобы не оставаться в рамках узкой специализации, что ведет к маргинализации, и в том, чтобы посвящать больше времени исследованию психических расстройств раннего возраста.

В статьях, собранных в этой книге, с помощью метапсихологии, разработанной З. Фрейдом, исследуются различные формы нашей работы начиная с первичных консультаций: терапевтические консультации, индивидуальная психодрама, психотерапия и психоанализ. Объектные отношения, в понимании Мориса Буве, удачно дополняются приданием в 1970-х годах равной важности исследованию нарциссизма. Вклад в теорию Хайнца Кохута, несомненно, достоин восхищения, но желание противопоставить анализ нарциссизма господина Z. предыдущему анализу, ориентированному на конфликтное качество объектных отношений, является настоящей ампутацией, навязанной психоаналитическому мышлению. Я попытаюсь равномерно и беспристрастно распределить внимание между этими двумя областями.

Я также не забываю и о работе с родителями! Сегодня многим родителям сложно признать страдания своих детей. Когда это страдание выражается в нашем присутствии, достаточно небольшой неловкости с нашей стороны, чтобы нас упрекнули в том, что мы пытаемся вызвать у родителей чувство вины. Рене Дяткин предложил нам подумать над этим, и в статье, опубликованной в «Текстах Центра Альфреда Бине», Моника Дреан, тогдашний директор Центра Альфреда Бине, присоединилась ко мне в размышлениях на эту тему, имея опыт социального работника. Я хотел бы здесь продолжить эту работу, взяв на себя всю ответственность, но не отрицая того факта, что эта работа может быть лучше организована в коллективе, потому что позволяет обозначить отсутствующее Третье лицо, где это отсутствие является результатом исключения или форклюзии.

Наконец, работа в большем одиночестве позволила мне взглянуть по-новому на проблемы подростков, находящихся в туманности пубертата. Изменение оптики позволило мне увидеть планету отрочества с различных сторон. Так, в противоположность некоторым историкам и социологам, я не думаю, что подростковый период не существовал в эпоху Просвещения и появился только благодаря индустриальной революции. Биологические манифестации пубертата взаимосвязаны с душевной жизнью подростков. Подростковый возраст имеет свое начало и конец. З. Фрейд не останавливался сам на этом аспекте, но дал нам необходимые средства для его прояснения, что сделали постфрейдистские авторы. В последнем переводе на французский язык «Трех очерков по теории сексуальности» Фрейда «Die Umgestaltungen der pubert"at» переведено как «Les m'etamorphoses de la pubert'e» («Метаморфозы пубертата»). В предыдущем варианте перевод звучал как «Les transformations de la pubert'e» («Трансформации пубертата»). Пусть каждый сам судит о точности того или иного перевода. Тем не менее важность кризиса подросткового периода лучше передана в самом последнем переводе.

Данная презентация была бы неполной без выражения благодарности моим пациентам и их родителям за доверие, без которого ничего нельзя было бы сделать. Выражаю благодарность также сотрудникам Центра Альфреда Бине, которые ведут прием и занимаются лечением детей и их семей вместе со мной. Благодарю Колет Шерер за ее неутомимый вклад в подготовку рукописи и за корректуру.

Первая часть Консультация

Глава 1 После ВСЕГО [5] Консультация и связанные с ней вопросы

Нужно ли сожалеть о том, что некоторая информация не была известна в начале лечения и открывается лишь через несколько месяцев или несколько лет? Это не всегда связано с откровенностью пациентов. В том случае, когда она играет роль, мы констатируем, что пациент не мог свободно поделиться с нами этой информацией в самом начале лечения. Пациенты и мы сами вслед за ними являемся заложниками связи, существующей между ключевой информацией и изначальным балансом переноса и контрпереноса.