Болезни, в которые играют люди. Сам себе психотерапевт

А знаете ли, что на самом деле значит термин «хронический»? В переводе с древнегреческого «хронос» - это время. В таком случае «хронический» означает «временный»! Да-да! Именно временный! Вот и называйте хронический холецистит временным холециститом. И собственно, не пришло ли времявсему тому, что у вас временное, и вовсе исчезнуть?

А посему после лечения мы накладываем табу не только на диагнозы, но и на слово бывает. Именно оно притягивает к себе то, от чего вы уже избавились. Замени'те бывает на было. Помните, болезнь - это не то, что нас обязательно ожидает, а то, на что мы заранее согласились. И если перестать соглашаться с тем, что раньше представлялось неизбежным, начинают происходить чудеса. По своей прихоти человек может создавать не только бессонницы и гипертонические кризы, но и крепкое, устойчивое здоровье, лишь иногда (когда это нужно) нарушаемое тем или иным подлым вирусом или каким-то симптомом-подсказкой.

Как-то я наблюдал, как по оконному стеклу ползла муха. Она, пытаясь вылететь на улицу, стала биться о стекло, хотя рядом створка окна была открыта. Когда она наконец-то угодила в открытую створку, она все равно по инерции два-три раза «ударилась» о несуществующее стекло и... опять вернулась в комнату.

Так и люди - пытаются чего-то добиться, к примеру, избавиться от болезни, а когда путь открыт, по инерции совершают те же действия, что и раньше. И пока мы не поверим в то, что болезнь исчезла, она станет появляться снова и снова.

Добиться хороших результатов лечения не так уж сложно. Но полностью перейти из секты больных в конфессию здоровых - это все равно что алкоголику стать активистом общества трезвости, а правоверному мусульманину - атеистом.

Однако ничего невозможного в этом мире нет. Нужно просто спокойно себя настроить на следующее: да, время от времени какие-то болезненные ощущения у меня возникать будут. И когда они появятся, я ими займусь. Теперь я знаю, что нужно делать, чтобы от них избавиться.

Именно так поступил Михаил Зощенко, который избавился от тяжелой болезни и в дальнейшем не позволил ей собою манипулировать^.

Когда я вспоминаю свои молодые годы, я поражаюсь, как много было у меня горя, ненужных тревог и тоски. Я ни в чем не находил себе утешения. Все тускнело в моих руках. Хандра преследовала меня на каждом шагу. Я стал считать, что пессимистический взгляд на жизнь есть единственный взгляд человека мыслящего, утонченного. Значит, меланхолия, думал я, есть мое нормальное состояние, а тоска и некоторое отвращение к жизни - свойство моего ума.

Эта ошибка мне тогда чуть не стоила жизни. Я хотел умереть, так как не видел иного исхода.

Тогда я обратился к врачам. Кроме хандры, у меня было что-то с сердцем, что-то с желудком и что-то с печенью.

Врачи взялись за меня энергично. За два года я съел полтонны порошков и пилюль. Я безропотно пил всякую мерзость, от которой меня тошнило. Я позволил себя колоть, просвечивать и сажать в ванны.

Однако лечение успеха не имело. Вскоре дошло до того, что знакомые перестали узнавать меня на улице. Я безумно похудел. Я был как скелет, обтянутый кожей. Все время ужасно мерз. Руки у меня дрожали. А желтизна моей кожи изумляла даже врачей. Я почти перестал выходить из дому. Каждый новый день мне был в тягость. Я еле передвигался по улице, задыхаясь от сердечных припадков и от болей в печени.

Я испугался - отчего скованы мои силы и почему мне так невесело в жизни?

И вдруг я понял, что причина моих несчастий кроется в моей жизни. Нет сомнения - что-то случилось, что-то произошло такое, что подействовало на меня угнетающим образом. Но что? И как искать это несчастное происшествие? Как найти причину моей тоски?

Нет сомнения, что это был весьма тяжелый случай психоневроза. Задеты были главные артерии, по которым струилась жизнь.

Два этажа имеет наш мозг - высший и низший. Жизненный опыт, условные навыки уживаются с наследственным опытом, с навыками наших предков, с навыками животных. За порогом сознания оказался обширный малоисследованный мир. Но я проник в этот мир. Свет моего разума осветил ужасные трущобы, где таились страхи, где находили себе пристанище варварские силы, столь помрачавшие мою жизнь.

Эти силы не отступили, когда я вплотную подошел к ним. Они приняли бой. Но этот бой был уже неравный. Я раньше терпел поражения в темноте. Не зная, с кем я борюсь, не понимая, как я должен бороться. Но теперь, когда солнце осветило место поединка, я увидел жалкую и варварскую морду моего врага. Я увидел наивные его уловки. Я услышал воинственные его крики, которые меня так устрашали раньше. Теперь, когда я научился языку врага, эти крики перестали меня страшить.